пока она не начала поить Леона своими травками. Говорят, что именно после них у него наступила ремиссия. Да, моя мама определенно обладала каким-то удивительным даром, иначе как бы она завлекла отца? Он даже хотел развестись со своей знатной женой, ради нее, но не сложилось. Лили поспособствовала выздоровлению Леона, но продолжала тревожиться за меня. Думала, что меня могут убить в любой момент, а я всеми силами старался отойти от всех дел, потому что мне не очень откликается то, как отец влияет на мир. Я видел, как он убивал — своими или чужими руками, и меньше всего хотел быть таким, как он. В отличии от Леона, — Драгон и сам не замечает, как легко он рассказывает все это Эльзе, будто девушка и сама, подобно его матери, вытягивает из него абсолютно все с помощью магии.

Но о самых паранормальных явлениях, Драгон все же не рассказал Эльзе. Он до сих пор считает это чередой удивительных совпадений, а не результатом «колдовства» матери. Несмотря на то, что мать Леона ненавидела Драгона и всячески пыталась ущемить его права, Лилия не питала таких чувств к Леонелю, что являлся сыном ее соперницы.

Драгон не может зыбыть тот случай, когда они впервые поссорились из-за девушки. Они оба пылали лютой яростью и ненавистью друг к другу, и едва ли не поубивали друг друга на уроке фехтования. Отбросили шпаги в стороны и начали такой мордобой, что без травок Лили было не обойтись.

«— Вы не должны ссориться, мальчики, — с нежностью тогда прошептала мама, протягивая им обоим напиток в деревянной кружке с изображением Богов, известных лишь только ей. — Из-за вашего положения, у вас, итак, много врагов. Они повсюду. Не позволяйте миру разлучить вас. Вы не зря рождены в одной семье. И не зря отражаете теневые стороны друг друга, словно день и ночь. Свет и тьма. И ни один из вас не является ни светом, ни тьмой в полной мере.

— Я хочу убить его, мам! — гневно прорычал тогда Драгон, сплевывая сгусток кровавых слюней в другую кружку.

— Умерь пыл, Драко. Отныне вы никогда не сможете причинить вред друг другу, — загадочно прошептала женщина, оставив им свое туманное пророчество, полное тайн».

Необъяснимо, но факт — Лили не солгала. В последующие годы, они так и не смогли причинить вред друг другу, даже если пытались. Например, если во время занятия восточными единоборствами один начинал душить другого, то у первого тут же немели руки.

— Тогда в чем проблема? Зачем ты встреваешь в то, отчего давно отрекся? Зачем тебе это распространение меандра, война со своим братом? Ты не думал о том, чтобы просто скрыться, спрятаться, уйти в тень? И жить своей жизнью…

Драгон может лишь ухмыльнуться в ответ на ее наивный вопрос. Да, он об этом думал, и даже пробовал. Не получилось. Все закончилось трагедией. И теперь душа жаждет не только поставить все так в мировом правительстве, как видит он, но и возмездия.

— Какую роль в этом всем играет меандр, почему он так важен?

— Хм, я вот думаю, что я должен тебе рассказать, а что лучше оставить в тайне.

— Если ты хочешь, чтобы я была с тобой максимально откровенна, то ты первый вскрываешь карты, — ловко манипулирует его сознанием Эльза.

— Деньги имеют значимую ценность, только когда они чем-то обусловлены. В остальных случаях — это просто бумажки, ценность которых придумали люди. Это отличает нас от других банкиров, владельцев самолетов, космических станций и пароходов. Материальные богатства нашей семьи стремятся к бесконечности, и они не выглядят как простые бумажки или виртуальные деньги. Они повсюду. Все сети завязаны на Голденштерн и их окружении.

— О Боже, хорошо, я сделаю вид, что сильна в экономике.

— Все просто, раньше деньги были обусловлены золотом и другими драгоценными металлами. Частично, это до сих пор так. Другие деньги в нашей семье обеспечены древними артефактами, и меандр — один из самых ценнейших. Благодаря определенным свойствам этого предмета, его стоимость достигает суммы с тридцатью нулями.

Такое число даже представить трудно.

— Любой, кто обладает настоящим меандром, фактически Бог. Говорят, что в будущем, с помощью меандра, научаться отцифровывать разум конкретного человека и переселять его в новое молодое тело. Это открывает его обладателю безграничные возможности. Но, как и в мифе о короле Мидаса[7], подобное всемогущество всегда обернется проклятьем в плохих руках.

— Да уж, сказочная у вас семейка. Так значит, ты считаешь, что у тебя «хорошие руки»? — с сарказмом фыркает Эльза. — Уверен, что отличаешься от них, Драгон? Уверен, что власть не сведет тебя с ума?

— Пока ты рядом, меня больше ничего не способно свести с ума сильнее, — низким баритоном отшучивается Драгон.

— Изначально ты нанял меня, чтобы я не только распространяла фальшивые меандры, но и для того, чтобы сблизилась с Леонелем и нашла настоящий?

— Так точно, — отрезает Драгон.

— Но почему ты был уверен в том, что именно у меня это получится?

— Это к делу не относится, детка. Лучше расскажи, что ты видела, и что тебе удалось узнать у Леона.

— А что если я скажу тебе, что своими глазами видела меандр? Что он использовал его на мне? — допивая латтэ, интересуется Эльза, замечая, как загорается интерес в глазах Драгона.

— Это многое мне объяснит. Потому что все эти годы, Леон делает вид, что ему нет никакого дела до артефакта. Возможно, потому что настоящий хранится у него. И теперь я практически в этом уверен, на это указывает множество факторов. Значит, он совсем близко, мне нужно лишь дотянутся до него.

— С моей помощью? Видишь, значит, я не зря соблазняла Леона. Как и все, он попался на мой крючок.

— Думаю, ты просто превосходно выполняла свою работу, — он готов сжать зубы до скрежета, чтобы подавить нарастающий внутри ярость и желание вывести Эльзу из этой сумасшедшей игры.

Надо взвесить все «за» и «против». Отрицать возникшие чувства больше не имеет смысла. Но чувства к женщине могут пройти, а одержать победу над братом и восстановить несправедливость — его прямая обязанность, долг, даже миссия.

— Давай, скажи это. Ну же, — читая его мысли, воркует Эльза.

— Что? — злясь на самого себя, интересуется Драгон. Как она это делает?

— Что не хочешь меня с ним делить, — резко повиснув на его шее, она мягко обхватывает его губы своими.

Секс на лежаке, в стране, где их обоих могут посадить за это?

Звучит уже возбуждающе. Ему нравится.

— Не хочу тебя с ним делить. Ни с кем не хочу, — признается мужчина, обхватывая Эльзу за талию и поднимая над лежаками, словно она ничего не весит. Им стоит уединиться на кровати с навесным балдахином немедленно.

— Как мы скакнули с «твои чары на меня не действуют» к «не хочу тебя делить»? — с ехидным злорадством усмехается Эльза.

— Даже не знаю, могу лишь оправдать себя тем, что попался в сети профессиональной эскортницы, а не дилетантки, — сжимая ее бедра, кидает на матрац закрытой пляжной кабаны.

— Не забывай об этом, Драгон. Я не твоя, и между нами — только бизнес. Я могу выдать твои секреты Леону, но я не стану этого делать, если теперь ты мне поможешь, раз ты тоже Голденштерн.

— Не выдашь ли ты ему мои секреты, вот в чем главный вопрос?

— А что ты от него скрываешь, если все богатства семьи у него, как у главного Верховного? Во-первых. А во-вторых, ты нравишься мне гораздо больше. Он конечно тоже секси, и весь такой загадочный…а эти глаза? Просто космос. У вас потрясающие гены, действительно «голубая кровь», не иначе…

— Заткнись, — рычит Драгон, кусая ее губы, на что Эльза отвечает томным выдохом.

— Если ты будешь так горячо меня целовать, мы никогда не договорим, — сладко