Другое ведь тут… Погибла молодая женщина, 31 года; снимала в Москве квартиру на пару с подругой; работала моделью, последний раз на автосалоне красовалась; после этого нашли убитой на обочине дороги; похоронили на родине, в провинции… Всё.

Смотрю "обсуждение", страницу за страницей: чушь, глупости, мат… И ни у кого, ни у кого из тех, кто полез "обсуждать", не хватило соображения, чтобы высказать суть: втянули человека в это "шоу", сломали человеку судьбу; на четвертом десятке лет у нее ни семьи, ни своего жилья, ни профессии; никаких перспектив – вообще всё вот-вот кончится… Кончилось тем, что убили.

И устроили "обсуждение", как в том самом "шоу"… Устроили – мастера спекулятивно-информационной закулисы.

Когда-то, сто лет назад, философ Николай Бердяев размышлял о масонстве так:

– Сидишь, пишешь, а кто-то подглядывает из-за плеча, усмехаясь : пишешь? Ну-ну, пиши, пиши…

Так размышлял, потому что была тайна…

Писательница Нина Берберова, написавшая целую книгу о масонстве, своими расспросами однажды так допекла Керенского… Он встал, громогласно запел арию из оперы – и вышел, распевая, оставив писательницу в изумлении.

Ушел Керенский, чтоб не выдать тайну.

Сегодня тайны нет.

Сатанизм.

В начале 1990-х проводился такой социологический опрос: "Как бы вы могли охарактеризовать Россию?" Пара студентов радостно, в один голос возопила : страна полоумных старушек!

А знаете, что-то в этом было… Очень даже было. Пенсионеров тогда в Ленинграде-Петербурге насчитывалось около миллиона и двухсот тысяч, следовательно – около миллиона старушек. А старушки тех лет – совсем не чета нынешним! Нынешние – тихенькие, между собой поговорили – и по своим норкам. Тогдашние – о-о-о! Это целое явление. Уверенные в себе, горластые, язвительные. На улицах, в транспорте, в магазинах – всюду их видно – и слышно. Если до того любимые темы у них были: "понаехали тут", да еще "культура поведения", то с началом перестройки, естественно, "политика". Газет начитаются, телевизора насмотрятся – и вперед, на улицу, в толпу. Утверждаю: именно эти "божьи коровки" стали тем роем "нильских светлячков", который синхронно замигал вслед за "демократическим активом" и который создал Ленинграду-Петербургу имидж города славных демократических традиций!

(Читайте-читайте – ничего не пропускайте! «Нильские светлячки» выскочили не случайно. «Светлячки» – отнюдь не «божьи коровки»!).

Вот две сцены из тех лет – на трамвайной остановке на улице Пионерской. Худенькая старушка потрясает кулачком: Зорькина – гнать! Хасбулатова – гнать! Зорькина – гнать! Хасбулатова – гнать! И – тресь палкой по асфальту!

Это – перед октябрем 1993-го…

Другая старуха долго, по-ораторски разглагольствовала чуть в стороне, на газоне, а потом, напевая-рыча, пошла по тротуару.

– Я-я-я … бывало … всем давала …

По четыре раза … в день …

Известная частушка. Старуха грузная, красная, гремит по асфальту клюкой… Мне аж не по себе стало. Где-то "рванула балды" для храбрости, но видно, вообще – приличная…

То же самое, разумеется, происходило по всем городам и весям.

Революция! Локомотив и машинисты "демократического бронепоезда" – понятно кто. А 1-й вагон вот таков!

Я в своих заметках неоднократно цитировал «Окаянные дни» Бунина. В революцию 1917-го происходило то же самое!

"Какая-то паскудная старушонка с яростно-зелеными глазами и надутыми на шее жилами стояла и кричала на всю улицу:

– Товарищи, любезные! Бейте их, казните их, топите их!

Я постоял, поглядел – и побрел домой"…

Взяв чистый лист, усмехнувшись, пишу такую строку: мне пришлось быть активным участником Великой демократической революции! Могу даже выступать с воспоминаниями на демократических мероприятиях.

"Великая демократическая революция" – избрание Ельцина Президентом России 12 июня 1991 года. То есть реальный приход Ельцина к власти, сравнимый с "Великой Октябрьской социалистической революцией".

"Демократы" старательно выпячивают на первый план августовский "путч" (сплошное темное пятно в истории), и даже Беловежские соглашения о роспуске СССР, однако настоящей революцией является 12 июня 1991 года. Революционный бронепоезд, в лице телевидения, расчистил широкую дорогу, и революционные массы устремились… На штурм Зимнего? На штурм Смольного?…

Никакие штурмы больше не нужны. Полит-технологии изменились. Революционные массы устремились на избирательные участки!

Ну вот представьте: вдруг бы Ельцина не избрали Президентом России? Горбачева вскоре сняли бы со всех постов – и никаких "демократических реформ": только нормальные, естественные, необходимые стране и людям преобразования. Однако у Ельцина, то есть у тех, кто за ним стоял и кто вел его к власти, телевидение было.

В свое время Керенский сказал: будь у меня телевидение – не было бы никакой Октябрьской революции.

У тех, кто вел Ельцина к власти, телевидение было.

Итак, ранним утром 12 июня 1991 года нахожусь я на избирательном участке, и здесь я сегодня – главный. Так решил партком моего производственного объединения, поскольку всякие выборы – пока еще дело партийное, а с другой стороны – партия уже и не у власти, поэтому дело спихнули на самого крайнего, то есть на меня, редактора газеты. Ровным счетом ничего в организации выборов не понимающего, и если бы не один мужик, из цеха, много лет этим занимавшийся – плохо было бы мое начальственное дело. Мужик взял все на себя, а я только занимался любимым делом – наблюдал.

Стою на крыльце, наблюдаю, а по тротуару, гремя клюкой, приближается к участку самый революционный элемент – ветшайшая старушошечка, и на ходу кричит:

– Покажите мне, где тут голосовать за Ельцина! Все должны голосовать за Ельцина!

Старушку пытается урезонивать шобла подбесков-бесенят, так называемых независимых наблюдателей – из пропагандистского вагона революционного бронепоезда:

– Так нельзя, сейчас плюрализм, сегодня агитировать нельзя…

– Я лучше вас знаю, чего можно, чего нельзя! – стучит бабушка палкой в пол.

Но про себя наблюдатели, конечно, довольны: картина ясная.

Интересные это были наблюдатели: все до единого – парни, лет 25 – 27, одного рода-племени, черноглазые кучерявые брюнеты, явно только что из Чикаго… Ну, откуда-то оттуда. Держались уверенно, но эдак сторожко-молчаливо: думаю, не все из них говорили по-русски…

И была с ними светловолосая дама, лет 40, русская, интеллигентная, всячески хорошая. Мы с ней перебросились парой фраз – тут и выяснилось, что я не демократ.

– Как жаль, как жаль, – произнесла дама, глядя на меня, – у вас такое интересное лицо…

– Благодарю, благодарю, развел руками я. – Однако никуда меня не сагитируешь-спропагандируешь…

– Да-да, я понимаю. Очень жаль…

Много было такого народа среди самых рядовых интеллигентов, особенно городских, особенно столичных. Прекрасные люди – и