— Ну вы сказали! Иисус, Мухаммед, Будда, Далай-лама, Мать Тереза. Куда нам смертным равняться с бессмертными?

— Не скажите. Эти люди не родились такими, но стали ими. Они мало чем отличались или отличаются от нас. У них так же, как и у нас с вами две руки и две ноги, одна голова и одно сердце. Видите? Они такие же, как мы.

— Ну, не знаю. Мне трудно поставить себя в один ряд с Иисусом или Буддой, — на лице Леонида Романовича появилось сконфуженное выражение. — Мы все же не они, а они — не мы.

— И вы правы, — улыбнулся Александр Петрович. — Мы — не они, а они — не мы. Я вам даже могу сказать почему. Не сочтите мои слова за бахвальство или всезнайство. По правде говоря, я очень мало знаю, и чем больше узнаю, тем больше понимаю, как мало знаю. Но то, что я уже узнал, дает мне повод делать некоторые жизненные выводы. И я вам хочу сказать, что не человеческий разум сделал Иисуса или Мать Терезу теми, кем они стали.

Леонид Романович переложил удилище с одной руки в другую и задумчиво поджал губы. Похоже, он не совсем понимал, о чем говорил этот странный старик.

— Их сделало такими их сердце, — продолжал Александр Петрович, почесывая отросшую бороду. — Почему о таких людях память остается на века? Потому что своими деяниями они обращаются не к разуму человека, а к его сердцу. Такие люди говорят о добре, а не о зле, о сострадании, а не о жестокости, о помощи, а не об эгоизме. Они говорят о том, что чувствуют, о том, что находит понимание в их сердце. Они следуют потребностям бескорыстного, доброго и отзывчивого сердца, а не прихотям эгоистичного, корыстного и тщеславного разума. А деяния, которые основаны на потребностях сердца, всегда найдут понимание у другого человека, ведь у каждого из нас есть сердце. И если бы мы все жили своим сердцем, а не разумом, мы все были бы прекрасными цветущими розами, а не сухим чертополохом.

Александр Петрович замолчал. Молчал и Леонид Романович, обдумывая сказанное стариком.

— Хорошо вы говорите, — нарушил затянувшуюся паузу Леонид Романович. — У каждого из нас есть сердце, но и у каждого из нас есть разум. Я вот не совсем понимаю, с чего вы взяли, что сердце доброе и сострадательное, а разум злой и корыстный. Почему вы так решили? Может все как раз наоборот?

— А вы сами как думаете?

— Ну как я думаю. Я пока никак не думаю. Мне интересно, что вы скажите.

— Это трудно объяснить. Это надо почувствовать. Проявите к кому-нибудь милосердие или сострадание, совершите любой добрый поступок и обязательно почувствуете тепло. И когда вы его почувствуете, обратите внимание, откуда это тепло исходит.

Александр Петрович заметил, как улыбка появилась на лице сидевшего рядом мужчины.

— Так и сделаю, — сказал тот и добавил, заметив, как поплавок опять заплясал по воде. — Клюет.

Спустя мгновение на снегу забилась маленькая плотвичка.

— А чтоб тебя, — пробормотал Леонид Романович, взглянув на улов.

— Совсем малек, — заметил Александр Петрович.

— Такую и домой нечего нести, — мужчина снял плотвичку с крючка и бросил Шарику. — Собака у вас рыбу ест?

— Ест, — ответил Александр Петрович, наклонился и накрыл рыбку ладонью, прежде, чем Шарик успел ее схватить. — Но давайте мы сделаем иначе. — Если вы не возражаете, я предлагаю эту малышку отпустить.

Не дождавшись какой-либо реакции на свои слова, старик бросил плотвичку назад в прорубь, где та спустя миг скрылась под водой.

— Это тоже, как вы ее называете, жизнь сердцем? — спросил Леонид Романович у старика.

— Конечно. Добро, сострадание, забота, — все это наше сердце испытывает не только к людям, но и к животным и даже растениям. Сердцу неважно кому нести добро, но ему важно видеть улыбку на лице другого человека, важно находить отклик в других сердцах, важно любить и не обязательно взаимно. Наше сердце понимает, что ему никто ничего не должен, никто ему ничем не обязан. Наше сердце по своей природе альтруистично. Нет в нем ни грамма эгоизма. Все зло, которое совершается человеком, исходит от невежественного разума.

— Вы думаете, что разуму не свойственна доброта?

— Хороший вопрос. Об этом я не думал. Но давайте подумаем вместе. Сразу скажу, я не ученый и даже не философ. Я всего лишь человек, который стремится понять жизнь, познать истину, поэтому то, что я говорю, — это результаты моих, скажем так, чувствований и размышлений. И именно поэтому не воспринимайте мои слова, как научно доказанные факты. Нет, это всего лишь, повторю, результаты моих чувствований и размышлений. И вот что я думаю по поводу нашего разума. Если нашему сердцу от природы свойственна доброта, то разум, я полагаю, нейтрален. Он не зло, но и не добро. Ведь ребенок, когда приходит в этот чудесный мир, не владеет никакими знаниями, умениями. У него никаких ограничителей в голове, например, правил поведения. Он не знает, что хорошо, что плохо, что можно делать, что нельзя. Разум ребенка подобен чистому листу бумаги. Ваш разум или мой был когда-то таким же листом бумаги, а все те знания, умения, которые у нас есть на сегодняшний день — все это мы получили уже в процессе жизни, общаясь с другими людьми, с окружающим миром. Каждый прожитый день на этой прекрасной планете давал нам новые знания, новую информацию, которая и формировала нас на протяжении годов. Если мы видели больше добра, то не удивительно, что мы сами стараемся нести добро в мир, если же нас окружало зло, то и здесь нет ничего удивительного в том, что человек становится злым. Мне кажется, что наш разум как губка, он впитывает информацию из окружающего мира, а потом на ее основе мы совершаем всевозможные поступки — хорошие или плохие, — это уже зависит от полученной ранее информации. К сожалению, я никогда не интересовался тем, как устроен человеческий разум, как он работает. Это большое упущение с моей стороны. Думаю, это очень интересно, знать, что находится у тебя в голове — бомба замедленного действия или сокровище, способное превратить тебя в гения.

— А тут, наверное, как уже повезет, — Леонид Романович подергал удилище, заставляя поплавок ожить. — Были же в истории и люди, способные разрушать, были и те, кого можно назвать творцами. Взять того же Иисуса. Этот человек нес добро в мир