- Если бы решение зависело от меня, я бы обязательно вас пригласила. Но Ларош воспротивится.

- Жан, зачем задавать вопрос, который ставит мадам Ларош в неловкое положение? - одернул сына Антуан. - Элизабет жива, и перед смертью я еще успею ее обнять, а большего мне и не надо! Тем более что она уже не дитя и сама к нам приедет.

- Конечно! Мы приедем вдвоем, - подтвердила Адела. - Согласна, враждебность моего мужа по отношению к вам оскорбительна. Но зато не ошибусь, если скажу, что настоящий праздник в честь нашей Элизабет состоится тут, на мельнице!

Не сдержав нервный всхлип, она умолкла. Сострадательный мельник похлопал ее по плечу.

- Не терзайтесь так, Адела, - мягко сказал он. - Пьер, налей-ка нам сидра в честь такого события!

На борту «Турени», в тот же день

Бонни лежала на кровати - бледная, с закрытыми глазами, с прижатым к губам носовым платочком. После отплытия ее уже два раза вырвало. Пароход, известный своей быстроходностью, вышел в открытый океан, по которому гуляли, вздуваясь и опадая, мощные волны.

- У тебя приступ морской болезни, и чем помочь, я не знаю, - посетовала Элизабет, которую качка совершенно не беспокоила.

Она уже освоилась в роскошной каюте с красивой и удобной мебелью и теперь разгуливала между гостиной и имевшимся тут же туалетом в одних только панталончиках и корсете из атласа цвета слоновой кости.

- Ради всего святого, мадемуазель, оденьтесь, ведь на дворе январь! - жалобным тоном взмолилась гувернантка.

- Бонни, в каюте очень тепло. Я совсем изжарилась в твидовом костюме, чулках и пальто. Сегодня вечером мы ужинаем в ресторане для пассажиров первого класса, и я буду в шикарном платье!

- Вряд ли мне кусок в горло полезет, - предположила Бонни.

- Вкусная еда придаст тебе сил!

- Мать часто мне это говорила.

Они условились на пароходе разговаривать только по-французски, чтобы в Шаранте чувствовать себя комфортнее.

- Не жалеешь, что поехала со мной? - спросила Элизабет, вынимая заколки из прически.

- Нет, мадемуазель. И если бы не это проклятое недомогание, я бы сейчас расчесала ваши чудесные волосы.

- Я и сама справлюсь. Бонни, ты мой друг, даже если я представляю тебя всем как гувернантку, так что называй меня, пожалуйста, по имени!

- Нет, я не смогу.

Едва договорив, она закашлялась. Вскочила с перепуганными глазами и ринулась к умывальнику. Элизабет побежала следом - помогать.

- Бонни, бедняжка, ты ничего не ела, вот тебя и рвет водой! Пожалуйста, пойдем и выпьем вкусного чаю с пирожными.

- Я лучше себя чувствую, когда лежу, мадемуазель. Завтра, надеюсь, мне полегчает, и я буду ходить с вами, куда скажете.

Но полегчало ей, вопреки ее упованиям, только через два дня, к вечеру четверга, 14 января. Громадное судно шло на хорошей скорости, Атлантический океан присмирел, и многие пассажиры вышли подышать морским воздухом и полюбоваться бледно-голубым небом.

У Элизабет уже вошло в привычку наблюдать за действиями матросов с крытой террасы верхней палубы. В это утро, предоставив спутнице покориться ее печальной участи, она жадно вдыхала ледяной воздух и смотрела на бескрайний океан. Элизабет старалась ни о чем не думать, а особенно о том, как все будет там, во Франции. Слишком много недосказанностей, опасений…

Она боялась найти мельницу заброшенной, боялась, что дедушка Туан умер и теперь покоится на кладбище, а дяди давно уехали из Монтиньяка.

- Мадемуазель Дюкен?

- Да, это я!

Перед ней стоял сам капитан судна, пятидесятилетний мужчина с посеребренными сединой волосами. Он поприветствовал девушку, величественный в своей темно-синей форме с эмблемой Трансатлантической компании.

- Мсье, вы что-то хотели?

- Не сочтите за назойливость, но я должен обсудить с вами один деликатный вопрос, - вполголоса проговорил он. - Мистер Вулворт, представившийся вашим опекуном, накануне отплытия настоял на личной встрече со мной. Мы встретились в нью-йоркском бюро компании. И он поручил мне миссию, которую я постараюсь исполнить наилучшим образом. Это касается вашей матери, мадемуазель.

- Моей матери? - переспросила недоумевающая Элизабет.

- Да. Ваш опекун рассказал о трагедии, омрачившей ваше первое плавание на «Шампани» десять лет назад. Он подумал, что вы обрадуетесь возможности бросить в море букет - примерно в том же секторе, где состоялась погребальная церемония. Утром, перед отплытием, на борт доставили большой букет белых роз.

- Капитан, я об этом не знала.

- Таково было желание мистера Вулворта. Он поручил мне самому вас уведомить. Скоро мы войдем в воды, где покоится ваша матушка, - завтра, если погода не изменится.

- Но мама умерла примерно посередине пути. Еще слишком рано!

- «Турень» более быстроходное судно, нежели «Шампань», мадемуазель. Я бы сказал, куда более быстроходное. В июле 1892 года я пересек океан за шесть дней - рекорд, за который судно получило «Голубую ленту Атлантики»[45] - переходящий приз, высоко ценимый моряками.

- Примите мои поздравления, - еле выговорила девушка, поскольку горло у нее перехватило от волнения и замешательства. - Я очень тронута поступком моего… опекуна, мистера Вулворта. - Мне в голову пришла та же мысль, и я купила маленький жемчужный венок. Прошу, прикажите меня уведомить, когда мы прибудем на место!

- Как это ни печально, вы должны понимать, что это не может быть именно то место. Но душа бессмертна, не правда ли? Те, кого мы любили и оплакиваем, всегда остаются с нами, я в это свято верю, и не важно, преданы ли их тела земле или же доверены морю. На моих глазах морская пучина поглотила останки моего младшего брата - лейтенанта, служившего на моем судне и умершего от дифтерии, а потом и верного друга.

- Сэр, примите мои соболезнования! И спасибо за вашу доброту. Я полностью разделяю вашу веру и убеждения.

- Счастлив это слышать, мадемуазель Дюкен. Не буду вам докучать. Если пожелаете, будьте сегодня вечером гостьей за моим столом.

То была устоявшаяся традиция трансатлантических плаваний, и касалась она представителей высшего света. Мейбл рассказала о ней Элизабет перед отплытием, на пристани. Элизабет пообещала капитану подумать - как и полагалось благовоспитанной девице.

«Я не брошу Бонни одну, тем более что ей нездоровится, - сказала она себе. - Жаль, что ей приходится сидеть взаперти, в каюте. Вчера пассажирам сообщили, что возле судна появились