— Почему же тогда их вообще выпускают в рейсы, дают лицензию на перевозки?

— Это политика, Максим, — серьезно ответил Панайотис. — Даже если рейсы убыточны, нормальное государство будет их сохранять, дотировать, опасаясь потери авторитета и влияния на жизнь соседей… Сейчас процесс раздела сфер влияния ещё не так заметен, да и не всем понятен. Однако наступит время, когда численность анклавов начнёт расти взрывными темпами! Упустишь сегодня, потеряешь все завтрашние перспективы. Берн уже совершал политическую ошибку, пытаясь замкнуться, и повторять её селекты швейцарцев не собираются… В общем, пока что людям банально не на чём осваивать новые земли и искать новые ресурсы.

— Но как же тогда на Земле человечество осваивало новые регионы и целые материки? Без дизелей и скоростных судов? Уважаемый Скуфос, что-то тут не сходится.

— Сходится! — отмахнулся он. — Неторопливость любых странствий полностью компенсировалась достаточностью населения, его умелых рук и выносливых ног. Экспедицию легко могли отправить на край света лет на десять, выключив её состав из созидательного процесса. Погибли? Не страшно, отправляли следующих, и так до получения результата и полной ясности перспектив… Но ни одно из современных правительств ещё очень долго не будет иметь возможности поступать так же. Вот почему так важна оперативность и эффективность транспорта.

— Но есть же альтернативные решения, большие лодки и катера, такие, как надувные «зодиаки» в Шанхае, — возразил я.

— Ерунда! Это либо военные лодки морских котиков, либо дорогие игрушки немногочисленной золотой молодёжи — быстрые, вёрткие, но для дальних рейсов не приспособленные. Топлива они жрут, почти как моя «Керкира», но жрут слишком быстро.

— Я слышал, что у них грузоподъёмность две тонны.

— Вы считаете, что это много? Вычитайте вес экипажа со всем снаряжением, топливо в большом количестве, провиант… И что останется для коммерческого груза?

— Получается, что весь флот уже обнаружен, поделен и задействован?

— Не совсем так. Людям регулярно что-то подбрасывают. Вот только частенько подбрасывают негодное, неподходящее, что только доказывает внеземное происхождение Правителей.

— Боюсь, не совсем вас понял.

— Я приведу пример. Один непоседливый чудак не так давно обнаружил на побережье океана выброшенный на берег британский гоночный катер Ice Marine Bladerunner без следов пребывания на нём пассажиров. Скорее всего, посудину где-то сорвало с привязи, либо же хороший шторм взломал какой-то «водный» склад Повелителей. С большими сложностями и приключениями он доставил находку в Манилу. Начали разбираться…

— Вы видели этот катер?

— Конечно, на причале в первые дни полгорода зевак собиралось… Эта дурацкая ракета длиной почти в двенадцать метров умеет разгоняться до восьмидесяти узлов. Восьмидесяти, Макс, вы это слышите? — начал раздражаться Панайотис.

— Сухой вес чудовища — две с половиной тонны, минимальный вариант двигателей от производителя — два шестицилиндровых подвесных мотора Mercury Verado, каждый мощностью в триста лошадиных сил. Это в полтора раза больше, чем у моей «Керкиры»! И расход бензина пятьдесят литров в час у каждого! Всё оборудование занимает больше половины корпуса, а грузового трюма практически нет! На баке всё оборудовано для безделья и пьянки человек пяти. В общем, абсолютно бесполезная лодка, которую людям подбросили вместо нормального теплохода!

— И что же с ней сделал владелец?

— А… Обычная история, — он беспечно махнул рукой. — Слышал, что хозяин выбросил все потроха, срезал почти всю палубу, поставил на дно крепкие грузовые пайолы и соорудил из гоночного глиссера обычную водоизмещающую лоханку со средненьким подвесным мотором… Где-то на притоках работает.

В беседе возникла пауза, но тут я вспомнил оброненные собеседником в начале разговора слова и снова взбаламутил атмосферу капитанской рубки:

— Господин Панайотис, вы сказали, что здесь кто-то живёт, я не ослышался?

Он ухмыльнулся и хитро, даже с гордостью, словно рассказывая об особо ценой достопримечательности, произнёс:

— Будет, будет вам одна странная деревенька, расположенная по правому берегу… Стоит на стрелке с какой-то речушкой.

— Что же в ней странного? — заинтересовался я.

— Её обитатели! Среди островитян тоже встречаются сущие дикари, но блага цивилизации они всё-таки любят. Эти же очень замкнуты, отгорожены и злы. Никого к себе не ждут и никогда в Маниле не показываются. Соответственно, и возле Бешеной деревеньки никто не останавливается, кому нужны дорожные неприятности? Мы даже не знаем, что это за народ!

— Вообще ни с кем не общаются?

— Изредка женщины племени приезжают в Канберру, выменивают там что-то по мелочи. Но и австралийцы о них ничего толком не могут сообщить. Да вы сами скоро их увидите!

Скуфос, отличный рассказчик, с готовностью отвечал на мои расспросы. Я же с большим интересом слушал его живописные повествования и словно переносился во времена далёкого енисейского детства, когда отец возвращался из тайги после очередного полевого сезона в ореоле отважного авантюриста, на свой страх и риск отправившегося на край света.

Нападения таёжных язычников, козни сумасшедших отшельников и беглых зэков, огромные лохматые медведи, взбесившиеся лоси, коварные росомахи и беспощадные волчьи стаи, непредсказуемые местные проводники, неведомые тунгусские и юкагирские духи, из верхних и нижних миров руководящие стихиями и поступками людей.

Сейчас те отцовские истории открывались для меня по-новому. Слушая прожжённого авантрюриста и капитана, я понимал, что папа многое не договаривал, утаивал детали и смягчал подробности. Приключения в диких краях Платформы-5 оказались куда более кровавыми и трагическими, чем его адаптированные рассказы прыщавому подростку.

А подросток мог лишь мечтать, но он и не думал всерьёз готовиться к тому, что когда-то и сам попадёт в такую среду, где первобытность и современность, воспоминания и реальность, личные истории и общие заблуждения соединились посреди затерянной в лесах и пустынях реки в ядерный коктейль. Где пласты материков, цивилизаций и национальностей вошли друг в друга случайным образом, собравшись на выделенном им Смотрящими пятачке Платформы-5.

Обед удался на славу.

Селезнёву все справедливо засыпали комплиментами, под серебряный дождь которых наивно попытался подлезть бессовестно шланговавший во время готовки Дино, за что получил приказ перемыть всю посуду.

После обильной трапезы и короткого отдыха для всех, кроме незадачливого мойщика, капитан приставил к штурвалу вахтенного матроса, подозвал к себе Дино и отправился вместе с пацаном к носовой аппарели выполнять обещанное — началась шумная и азартная охота из вновь обретённого пистолета на проплывающие мимо ветки и страшненького вида коряги.

К моему огромному удивлению, к стрелкам вскоре присоединилась пацифистка