– И тебе привет.

Она коротко кивнула и показала на верхний чертеж:

– Это вид фасада? Мне нравится эта линия крыши.

Она старалась смотреть только на чертеж, а не на его лицо.

Грэм помедлил, потом подвинулся на стуле и разложил чертежи по порядку.

– Я нарисовал линию крыши, как мы договаривались на первой встрече. Чуть увеличил угол, но идея прежняя. И я думаю о крыше из кедровой черепицы. Смотрится лучше и прослужит дольше, хотя она более дорогая.

– Сомневаюсь, что Тернер станет проверять чеки.

– Я тоже так думаю.

Появилась официантка и поставила перед Эди ее стакан с водой и обновила стакан Грэма.

– Вы готовы заказать?

Грэм поднял глаза на Эди, все еще стоящую у стола.

– Ты готова?

– Ты заказывай. Я не буду есть.

Грэм повесил голову.

– Кажется, ты сказала, что любишь это место.

– Люблю. – Она смотрела на официантку. – Просто я не голодна.

Он вздохнул.

– Я буду рыбный сэндвич. И можно нам еще клешни крабов?

– Конечно. – Официантка убрала блокнот в карман передника. – Милочка, если передумаете насчет еды, просто дайте мне знать. Я принесу ваши клешни через несколько минут.

– Что с тобой? – спросил Грэм, как только официантка удалилась.

– Ничего. Я в порядке.

Грэм выдвинул для нее стул рядом со своим.

– Тогда можешь сесть? Ты заставляешь меня нервничать.

Эди поставила сумку и села, поставив локти на стол.

– Что еще?

Еще мгновение он смотрел на нее, затем начал показывать различные детали и размеры на листах перед собой, время от времени поглядывая на ее лицо. Она бодро приступила к работе, следя за тем, как он переходит от листа к листу, но слова из письма Кэт продолжали всплывать в голове, снова и снова наполняя ее смятением, шоком и злостью. Эди попыталась отгородить в сознании все, что имело хоть какое-то отношение к Маку, Райли и Кэт, но это было бесполезно. В ее сознании не существовало отдельных отсеков – это был один бескрайний океан, где все кружилось в мощном водовороте.

Когда Грэм закончил говорить, Эди собрала чертежи и постучала краями об стол, чтобы выровнять. Она внимательно рассматривала каждый чертеж, заставляя себя видеть за разрозненными линиями и углами прекрасные планы.

– Что думаешь?

– Думаю, они замечательные. Ты отлично поработал.

Он ждал, явно давая ей время сказать больше, сказать что-то конструктивное, показать, что она будет равным партнером в этом начинании, но у нее не было слов.

Когда глаза защипало, она сняла со лба солнечные очки и надела на лицо. Мир вокруг потемнел, и ей стало немного легче.

Грэм аккуратно вытянул у нее из рук чертежи и отложил их в сторону.

– Я могу и дальше спрашивать тебя, что с тобой, а ты можешь продолжать говорить, что в порядке, но почему бы тебе не облегчить нам обоим работу и не рассказать, что происходит?

– Что происходит, – тихо повторила она, а потом без очевидной причины рассмеялась.

Рядом хохотнул Грэм.

– Ладно, мы смеемся. Это хорошо, полагаю.

По-видимому, какая-то часть ее, та, что сходила с ума, подумала, что его слова делают всю ситуацию забавнее, потому что ей пришлось прикрыть рот, чтобы сдержать смех, но он никак не проходил, и от приступов смеха у нее дергалась голова и тряслись плечи.

Когда у нее из глаз потекли слезы, Грэм подался вперед и положил ладонь ей на спину.

– Эди, пожалуйста, поговори со мной.

Слезы текли по лицу, застряв где-то между юмором и горем. Эди потянулась за салфеткой и вытерла глаза и нос. Она шмыгнула носом, пытаясь восстановить те крохи гордости, которые еще могли остаться, но все они утекли. Однако через минуту рыдания стихли, а из носа перестало течь, хотя слезы отказывались останавливаться.

– Извини.

Наконец ее дыхание вернулось к нормальному, и ей больше не казалось, что ей не хватает воздуха. Однако достаточно одного слова со стороны Грэма – слишком ласкового, слишком нежного – и она рассыплется. Ее восстановленное самообладание было невероятно хрупким.

Она оглянулась на другие столики на веранде. В нескольких футах позади сидели, сдвинув головы, три дамы. Одна смотрела на Эди, но быстро повернулась обратно к подругам.

– Не переживай из-за них, – сказал Грэм. – Они просто расстроены, что мы не облегчаем им подслушивание. – Он подвинул свой стул ближе к ее, чтобы загородить, и дал ей салфетку. – Вот. Для… – Он показал на ее лицо. Эди снова шмыгнула носом и вытерла глаза. На салфетке остались пятна туши. – Ладно. – Он сложил руки на столе, наклонил голову к ней и тихо заговорил. – Думаю, после всего я заслуживаю хоть какого-то объяснения:

– Заслуживаешь?

– Да. Таков кодекс дружбы: если один человек расклеивается в присутствии другого, то требуются объяснения.

Уголок ее губ невольно пополз вверх.

– Расклеивается? Это специальный термин?

– Более-менее. Как бы там ни было, то, что здесь произошло, было полным расклеиванием.

Она улыбнулась, несмотря на то, что ее сознание споткнулось о фразу «кодекс дружбы».

– С нашей дружбы прошло много лет.

– Это правда. – Ветер растрепал края зонтика над ними. Грэм повернулся лицом к воде. – Мне не нравится видеть тебя расстроенной, Эди. Даже если с нашей дружбы прошло какое-то время.

– Я бы сказала, почти двадцать лет.

В этот момент что-то затрепыхалось в ее мозгу, как пойманная в банку бабочка, бьющаяся крылышками в стенки в поисках свежего воздуха. Эди снова ощутила боль неожиданного исчезновения Грэма из их жизни. Тот день до сих пор ярко отпечатался в ее памяти.

Он шел через квадратный двор с двумя коробками в руках, клапаны которых бились у него под подбородком. Было начало октября, на лазурном небе ни облачка. Эди с подругой только что вернулись из Атланты с концерта группы «Matchbox 20», и ей не терпелось развлечь его подробностями. Ему нравилось делать вид, что он ненавидит эту группу, но она знала, что втайне он их слушал.

– Привет! – Она подбежала и встретилась с ним в центре покрытого травой двора. – Я тебя везде ищу. Что за коробки?

– Ох, я… я переезжаю. Вообще-то.

– Переезжаешь? – Она уставилась на него. – Куда?

– В Пакстон-Холле есть свободная комната в общежитии. – Он пожал плечами. – Ее никто не брал, так что мне разрешили ее занять.

– Что? Мак знает?

Они жили вместе с первого курса. К тому же Грэм ненавидел общежития.

Он кивнул.

– Знает.

Грэм повернулся и пошел к общежитию на противоположной стороне двора.

– Грэм, подожди…

– Эди, я не могу больше так продолжать! – взорвался он. – Ты, я, Мак. Я больше не могу быть третьим.

Ей