– И о чем же это?

– Вы скоро станете дедом, – собравшись с духом, выпалил Март.

– А вы время даром не теряете. Молодцы. Хорошо, что сейчас сказал. Я-то все думал, сколько они будут отмалчиваться.

– Так вы знали?

– «Сферу» не обманешь. И все же родная кровиночка. Сразу заметил, что аура изменилась… дальше – дело техники…

– Понял. А я вот, представьте, умудрился пропустить момент…

– Прилетело от Сашки? – почти с сочувствием поинтересовался Зимин, прикуривая очередную сигарету и весело скалясь.

– Да, немного. В воспитательных целях… Но в бою она держалась молодцом.

Зимин молча кивнул и уже без тени улыбки подытожил.

– Стало быть, пилот Колычева Александра Владимировна выводится за штат и от полетов отстраняется на неопределенный срок.

– Так точно.

– Мартемьян, раз мы все обговорили, то вот тебе мой ответ. Я согласен взяться за это дело.

– По рукам! Владимир Васильевич, учтите, что как только достроим первую серию, сразу приступим к закладке еще двенадцати единиц. Ну и запас ракет будем наращивать всеми силами, чтобы не жадничать и бить врага беспощадно.

Третьей встречей, последней за этот долгий день, стало совещание на борту головного малого ракетного корабля проекта Ка-42 «Охотник». Два других борта – «Отважный» и «Опричник» – стояли в том же ангаре, дожидаясь своих командиров и экипажей.

Небольшие размеры кораблей компенсировались короткими крыльями-консолями с направляющими для запуска эрэсов. Основное вооружение – два торпедных аппарата на нижней палубе носового отсека, заряжаемых тяжелыми 533-миллиметровыми реактивными управляемыми ракетами. Предусматривалась возможность перезарядки «труб» прямо в бою. Из артиллерийского вооружения имелись только три турели ПВО и 30-миллиметровая курсовая скорострелка.

Едва ли не впервые конструкторы под руководством Марта создали проект, не имевший выступающих надстроек. Боевая рубка-кокпит корабля, смонтированная в передней оконечности верхней палубы над пусковыми трубами, располагала хорошим уровнем бронирования, но была тесной, в ней едва хватало места командиру, второму пилоту, штурману-оператору ракетных пусков и бортмеху. Выглядело это скорее «по-самолетному» в духе авиации начала двадцать первого века.

Внутреннее устройство «Охотника» также оказалось спланировано с непривычным для начала сороковых минимализмом. Сразу за кабиной начинался короткий коридор, ведущий к моторному и торпедному отсекам. По правую сторону располагались гальюн и радиорубка. По левую сторону – небольшая кают-компания с койками в два этажа, миниатюрным камбузом, точнее, просто зоной для хранения и разогрева еды с холодильником, электроплиткой, духовкой, новомодной кофемашиной, бойлером для кипятка и общим столом по центру. Вот и все радости.

Собрались они здесь вчетвером. Сам Колычев, Ким, Королев и Чкалов.

– Господа, знакомьтесь…

– Да мы уже не раз встречались, – решительно перебил Марта Чкалов на правах хозяина и командира «Охотника», – нечего разводить китайские церемонии. Садитесь, товарищи, чего ноги зря бить, чай не казенные. В тесноте да не в обиде!

– Что ж, – ничуть не смутившись, спокойно продолжил Колычев, – раз никого представлять не требуется, сразу перейдем к делу. И начнем с главного! Сергей Павлович, поздравляю вас! – обратился он к генеральному конструктору. – УР ВВ в бою отработали штатно и на сто процентов.

– Жаль, меня там не было… Телеметрию снимали?

– Все вопросы к Виктору, он проводил пуски и «держал» изделия через «сферу».

Королев всем телом по-волчьи повернулся к Киму и с ходу забросал его вопросами:

– Какая была просадка при выходе из пусковой? То есть насколько «упала» вниз ракета до выхода маршевого двигателя на режим, насколько критичное было начальное отклонение? Через какое время маршевый вышел на расчётную тягу? На каком расстоянии от корабля удалось вывести ее на боевой курс?

Ким заранее подготовился к «допросу». Еще на этапе тренировок он получил список параметров, которые следовало отследить и зафиксировать, так что теперь он отвечал четко, без задержек на раздумья и припоминание.

– У первой ракеты топливо быстро «разгорелось» – за одну целую и две десятые секунды. Вторая «схватилась» чуть медленнее – за одну и три десятые секунды. Третья в точности отработала, как и первая. Носы уходили вниз градусов на десять, а разгон штатный начался через пятьсот миллисекунд. «Нырнули» после пуска на семнадцать и девятнадцать метров. На боевой вышли почти синхронно на ста двадцати метрах плюс-минус лапоть.

Сделав пометки в записной книжке, конструктор пояснил:

– Это очень хорошо. С учётом низкой на малых скоростях эффективности рулей даже отлично! Сам по себе такой вариант не проблема, так как на меньшей дистанции не стоит взводить взрыватель, снимая последнюю ступень предохранения ПИМ – предохранительно-исполнительного механизма.

– Первая ракета попала точно. Вторая прошла мимо по моей вине, не уследил чуток. Все же очень быстро все происходит даже для «сферы». Ну и волнение… особенно после удачного попадания сначала. Вот Март наверняка бы справился… Зато с третьей я уже все из головы выбросил и полностью «включился». И попал. Так что техника отработала четко!

Королев довольно покачал головой в ответ и принялся размышлять вслух.

– Хорошо бы, конечно, и другие параметры работы двигателя на всех этапах полёта получить. График изменения давления в камере сгорания и в сопле, максимальное давление, установившаяся скорость истечения газов, максимальная и средняя тяга. Мы это все устанавливали и проверяли на стенде. Но испытания на стенде – это одно, а реальный пуск – совсем другое!

Ким лишь развел руками.

– Сергей Павлович, вы слишком много от меня хотите.

– Понимаю… Но хотя бы по управляемости вы можете дать сведения? Фактический крутящий момент на рулях? Момент двигателя рулевого привода?

– Это запросто. Воздействие семь ньютон на метр и четырнадцать на валу двигателя.

– Фактические значения скорости и перегрузок при разгоне и маневрировании? Скорость перекладки рулей на полный градус и их выставление в ноль? Скорость реакции на рули – время от перекладки до изменения курса, время от начала изменения до конца манёвра? Погрешность системы управления общая, то есть отклонение фактического установившегося курса от идеального?

Март, слушая с пулеметной скоростью задаваемые вопросы, уже было подумал, что Ким растеряется, но тот с неожиданной бодростью ответил, бойко перечислив череду миллисекундных значений.

– Все, Сергей Павлович. Я пуст! Пытайте не пытайте, больше ничего не скажу, потому как не знаю.

– И того, что вы смогли зафиксировать, более чем достаточно. Все значения в пределах нормы. Потому и пуски прошли штатно!

– Сейчас нам самое главное поставить производство ракет на поток, – вмешался Колычев, – продолжать работу над ракетами тоже надо, но нам нужны сотни рабочих экземпляров!

– Будем делать, Мартемьян Андреевич! Точнее, уже делаем. Людей обучаем, организуем производство комплектующих, благо, все потребное можно делать на предприятиях ОЗК.

– Я не ограничиваю вас в объемах на максимуме, чем больше и