Шрифт:
Закладка:
Уже покинув этот монастырь францисканских сестер-миссионерок, Юлия сообщала Анри Данзасу в Бордо в письме от 18 декабря 1940 г.:
«Я сняла комнату в скромной и спокойной семье. Это будет моим жилищем до того момента, когда я, возможно, смогу осуществить свою мечту о полном отшельничестве, именно в надежде найти здесь такое отшельничество я и уехала из Парижа прошлой осенью, когда журналы, в которых я работала, перестали выходить и когда не осталось уже никакой надежды найти работу. Здесь сначала мне не удавалось найти того уединения и одиночества, которого я так жаждала, но у меня хотя бы была работа, и было на что жить в ожидании искомого. Восточная конгрегация заказала мне книгу об атеизме в России, толстенный том, над которым нужно было поработать не один месяц… Гонорар за нее мне выплачивали по частям, ежемесячно, так что этих денег хватало на съем жилья и скромное существование. Я не знаю, что будет, когда работа над книгой закончится, к весне – но кто же в наше время способен думать о будущем? На сегодняшний день у меня есть хлеб и крыша над головой в ожидании того момента, когда мне удастся, наконец, найти подходящую хижину и уйти в затвор. Может, вам известен какой-нибудь дом на ферме в вашем краю, где была бы нужда в старой женщине, вроде меня, в качестве охранника или еще кого-нибудь? Мне бы хотелось окончить свои дни в столь любимой Франции»[8].
Еще одним человеком, оказавшим поддержку Юлии Данзас, стала Лиля Лагомарсино[9], происходившая из аристократической семьи и переведшая «Красную каторгу» на итальянский язык[10]. Именно она, когда монастырь Монте Марио (на via della Pineta Sacchetti) реквизировали, нашла Юлии комнату у мясника на виа Наполеоне III (очевидно, ту самую, о которой Юлия говорит в приведенном выше письме). Именно она добилась для Юлии частной аудиенции у папы (Пия XIII), так что та смогла, наконец, передать папе слова, о которых ее просили солагерники на Соловках. Папа попросил ее изложить письменно все, что она сделала для Церкви за свою жизнь. «Она написала это и передала написанное тому человеку, которому ее просили это передать»[11], – еще одна рукопись, которую предстоит найти будущим исследователям.
Кроме работы над книгой, заказанной кардиналом Тиссераном, Юлию пригласил также ректор Руссикума[12], отец Филипп де Режис (иезуит восточного обряда), выступать с докладами (на французском языке[13]). Поэт Вячеслав Иванов, перешедший в католичество, жаловался, что однажды Юлия сказала ему, что русские «малодушны»[14]. Она выступала также на квартире у Риммы Никитичны Браиловской (1877–1959) – художницы, вдовы живописца и архитектора Леонида Михайловича Браиловского (1867–1937), тоже католички[15]. Римма заметила, что у Юлии наполеоновские профиль и воля, а руки совсем мужские. Она говорила Бурману: «Теперь, когда я вспоминаю ее, меня мучает совесть, что я ее так до конца и не поняла. Но верно и то, что в Юлии Николаевне не чувствовалось „личной доброты“, если можно так выразиться. Она была слишком наполнена горечью»[16].
В 1941 г., 14 июля, отец Владимир Ледуховский (1866–1942) – генерал ордена Общества Иисуса, поляк – предложил кардиналу Тиссерану поручить Юлии Данзас готовить передачи Радио Ватикана для России[17]:
«Вы, несомненно, уже знаете, преподобный отец, что радио в Москве в последние дни вот уже несколько раз упомянуло Папу Римского и его отношение к нацистской войне[18]. Не можем ли мы воспользоваться этим обстоятельством для того, чтобы начать радиотрансляцию по-русски на ватиканском радио? Речь идет не о полемике и не о прямой апологетике, но ведь обязательно представится сюжет, в рамках которого мы сможем поговорить о деятельности папского престола. Ignoti nulla cupido[19]: если мы хотим, чтобы Россия обратилась в католичество, нужно использовать любую возможность для того, чтобы ознакомить ее с Католической церковью, ее организацией и ее главой.
Я не знаю, кому бы Ваше Преосвященство могло поручить подготовить такие передачи; мне кажется, что удачной была бы для такой работы кандидатура мадмуазель Ю. Данзас, бывшей фрейлины при петербургском дворе, ставшей затем католичкой и ревностной помощницей экзарха Фёдорова, побывавшей за девять лет в двадцати разных большевистских тюрьмах, которая затем, годами тщательно просматривая большевистские газеты и журналы, продолжала и тут пристально следить за тем, что происходит в СССР. Вы можете счесть, преподобный отец, мое предложение утопическим, я на это ничуть не обижусь, но, зная, с каким рвением вы все последние двадцать лет работали над будущим служением Общества Иисуса в России, я подумал, что могу ведь просто сообщить вам эту свою мысль, пришедшую мне в голову».
Не похоже, чтобы проект этот был реализован, но зато он свидетельствует об известности Юлии Данзас и о ее связях. В 1940–1941 гг., в комнате на виа Наполеоне III, Юлия написала (по-русски) книгу, заказанную кардиналом Тиссераном – «Католическое Богопознание и марксистское безбожие», – которая была опубликована в 1941 г. под двойным именем «Ю. Данзас (Юрий Николаев)».
«Католическое Богопознание и марксистское безбожие» (1941)
Это «опровержение марксистского материализма»[20] привело к многочисленным встречам Юлии с кардиналом Тиссераном. В записных книжках последнего, как отмечает мадам Эннкен, первый визит Юлии к кардиналу упомянут 19 июня 1940 г.: именно эту дату, вероятно, можно считать началом ее работы. Вслед за этим мы находим еще восемь упоминаний о встречах с Юлией, вплоть до 13 августа 1941 года. В этот день кардинал записал: «Видел Бианши (тип. Дель Сенато для книги Данзас)». Книга вышла в том же 1941 г., после чего было еще шесть встреч с Юлией до конца года, и еще три в период до 8 февраля 1942 г. – до того дня, когда Юлию хватил апоплексический удар.
Письмо кардинала к одному из представителей семьи Данзас, по всей видимости, написавшему ему по вопросу авторских прав умершей, дает некоторые представления об издательском договоре на эту книгу:
«Не знаю, в курсе ли вы, но мадмуазель Данзас оказалась в весьма специфическом положении относительно С[вятой] Конгрегации. Проработав много лет в журнале о. Дюмона „Russie et chrétienté’’ в Лилле и Париже, она приехала в Рим, чтобы написать книгу с опровержением большевистского атеизма. Естественно, мы взяли ее на содержание, так как она работала
