Шрифт:
Закладка:
– Думаю, что пока одного часа будет достаточно, – заверил женщину Лев Иванович. – А далее посмотрим по обстоятельствам. Хорошо?
– Да, хорошо. Я жду. Когда подъедете, позвоните еще раз и скажите, где вас искать. Я выйду.
* * *
Впервые Лев Иванович побывал во Владимире еще в студенческие годы, когда всем курсом в рамках обязательного культурного мероприятия выезжали знакомиться с Владимиро-Суздальским музеем-заповедником. Затем он пару раз приезжал в город с Марией, и они побывали с ней и во Владимирской филармонии, и в центральном городском парке, и в других достопримечательных местах: музеях, в том числе и знаменитых «Золотых воротах», Никитской церкви, Дмитриевском соборе, а также в многочисленных выставочных залах. Мария, всякий раз посещая тот или иной исторический памятник архитектуры, пребывала в восторге от увиденного и эмоционально реагировала на окружающую красоту, созданную человеческими руками. Ну а Гуров относился ко всем красотам довольно спокойно. Не то чтобы ему не нравился этот старинный город, просто Лев Иванович всегда воспринимал такие вот их с женой поездки по Золотому кольцу России как нечто естественное и само собой разумеющееся. Он тихо наслаждался красотой храмов, природы, музыки, окружающих его старинных зданий. В такие моменты он впитывал в себя тот самый «русский дух», о котором говорилось в детских сказках, отдыхал душой и на какое-то время забывал о тех страшных вещах, с которыми ему приходилось сталкиваться во время оперативной работы.
Вот и теперь, проезжая мимо православного Успенского собора домонгольской эпохи, он ощутил внутри себя непривычную умиротворенность и тишину. Льву Ивановичу казалось, что этот старинный храм распространил на него, Гурова, свою благодать и затронул в его душе потаенные уголки тепла и доброты, умиротворения и наивности, которые присущи только детям. Ему сразу же вспомнилась мать с ее постоянно грустным взглядом и натруженными до мозолей руками и старый дед с лохматыми бровями и мудрыми морщинками, расползшимися по всему его прокаленному солнцем лицу.
Лев Иванович вспомнил и себя маленьким, наивным и босоногим и как он внимал с открытым ртом премудростям, которые вещал дед. Тогда дед казался ему таким же старым и мудрым, как тот седобородый вещий Баян, про которого говорилось в сказке о витязе Руслане и его красавице жене Людмиле. Где-то там, в этой сказке, жил и тот самый Владимир Святославович, который и стал основателем этого сказочно красивого города – Владимира.
Лев Иванович вздохнул и с трудом отогнал от себя туман детских воспоминаний. Ему надо было собраться с мыслями и подумать о предстоящей встрече с несчастной матерью-одиночкой, которой своего горя хватало с лихвой и без подлого обманщика афериста. Сказка в один миг растворилась, и перед Гуровым возникла суровая действительность, в которую ему, полковнику и оперуполномоченному уголовного розыска, предстояло окунуться с головой.
Вера Дмитриевна Селезнева оказалась невысокого роста хрупкой брюнеткой с огромными, вполлица, как показалось Гурову, карими глазищами. Глазищи смотрели на Льва Ивановича одновременно испуганно и с какой-то глубокой надеждой.
Женщина первой протянула руку и, быстро оглянувшись, словно ожидая кого-то увидеть у себя за спиной, сказала:
– Вот, отпустили на час. У нас в здании есть своя столовая, но чужих на территорию фабрики не пускают, – словно извиняясь, она улыбнулась.
– Ничего страшного. – Лев Иванович осторожно, словно боясь причинить боль, пожал маленькую узкую ладошку женщины. Ладошка вся скрылась в его большой лапище. – Я сам еще не обедал, а потому приглашаю вас в одно уютное кафе неподалеку. Чур, я угощаю, – улыбнулся он.
– Ну что вы, – смутилась Вера Дмитриевна и хотела отказаться, но, посмотрев на доброе лицо полковника, не стала возражать против его великодушного предложения.
– Что вы хотите от меня услышать? – спросила она, едва они заказали еду и официантка отошла от их столика.
– Я прослушал ваше интервью журналисту Викентию Соловьеву, и у меня создалось впечатление, что вы, Вера Дмитриевна, не очень-то рассержены на этого типа, который обманул вас.
– А что толку, если я буду исходить гневом и громко насылать на голову этого человека все кары небесные, – пожала худенькими плечиками Селезнева. – Я во многом сама виновата. Нечего было распускать уши и позволять себя обманывать…
– Но вы не могли знать, что вас обманывают, – возразил Лев Иванович.
– Не могла знать, но предполагать вполне могла. – Виноватая улыбка промелькнула в уголках губ и сразу пропала. – Меня, знаете ли, частенько обманывали и до этого случая. Наверное, у меня внешность такая, что всем хочется меня обмануть.
– Хорошая у вас внешность, – ободряюще улыбнулся Гуров. – Просто замечательная. Вера Дмитриевна, скажите, как случилось, что этот мужчина так быстро вошел к вам в доверие настолько, что вы ради него взяли кредит в банке на довольно приличную сумму, триста пятьдесят тысяч рублей?
– Я и сама до сих пор не могу ответить себе на этот вопрос. Познакомились-то мы с ним случайно, благодаря моему сыну – Роману.
– Да, я помню, вы рассказывали, что первым с ним познакомился сын. Он ждал в коридоре возле кабинета судьи, где вы писали жалобу на бывшего мужа, который отказывался платить алименты.
– Да. Но когда я вышла, то Ромка сидел один. Тимофей, так представился нам этот мужчина, стоял на улице и курил, когда мы вышли. Ромка у меня – парень шустрый и порой бывает болтливым сверх меры, – улыбнулась женщина. – Сын подбежал к Тимофею и говорит, указывая на меня: мол, вот моя мама. Так и познакомились. Тимофей нас до дому довез и так сына разговорил, что тот давай меня просить, чтобы я позвала дядю Тимофея к нам в гости. Так все и завертелось, – горько усмехнулась Селезнева и замолчала.
Официантка принесла заказ и ловко расставила все тарелочки и чашки-бокалы на столе.
– Он тогда показался мне таким милым и простецким парнем. – Вера Дмитриевна поковыряла вилкой в салате и принялась есть.
Она ела так аккуратно и, можно даже сказать, красиво, что Гуров невольно залюбовался ею.
– Что? – почувствовав его взгляд, Селезнева подняла глаза от тарелки.
– Я хотел бы повторить вопрос, – смутился Гуров. – Что в нем было особенного, в этом человеке, что заставило вас поверить ему?
– Ничего особенного, наверное. – Женщина задумчиво посмотрела куда-то за спину Льву Ивановичу. – Хотя нет, было в нем что-то неуловимо притягательное. Какие-то особые интонации в голосе. Когда он говорит с тобой, то невольно веришь всему. Взгляд мягкий, спокойный. Убедительный такой взгляд. Я, как кролик на удава, на него смотрела, когда он
