– Нет, госпожа.

Предположить слишком высокую цену было бы ничем не лучше, чем предположить слишком низкую.

– Угадай.

Это был приказ.

– Шесть-семь тысяч данаров? – предположила Тея.

Браслет не мог стоить больше пяти тысяч. Ее отец сторговал бы его за четыре.

Брови Аглаи на мгновение приподнялись.

– Очень неплохо, мой маленький цветочек. Я купила его за пять тысяч шестьсот, и мне пришлось серьезно поторговаться. Мне казалось, что он должен подойти к одному моему ожерелью. Но он не подошел.

Было совершенно очевидно, что после сегодняшнего дня она его больше не наденет. Тея молчала: она понимала, что лучше не надеяться понапрасну.

– Нет, – задумчиво проговорила Аглая. – Нет, конечно же, нет. Семьсот данаров за несколько украденных табакерок и безделушек плюс немного информации? Это чересчур много. Впрочем, я запомню твою просьбу. Может быть, что-нибудь другое?

– Я бы хотела научиться извлекать парилл, – быстро сказала Тея.

Если она поступит, Черная гвардия, вероятно, пойдет на необходимые расходы, чтобы найти и нанять для нее подходящего инструктора. В противном случае ей придется ждать третьего года, когда она станет «просветом» и Хромерия начнет более специализированное обучение своих студентов. Это слишком долгий срок.

– А-а, – протянула Аглая. – В конечном счете это может оказаться еще более дорогостоящим, чем выплата долгов твоего отца, однако… так у тебя будет больше шансов на поступление в Черную гвардию, не так ли? Можно назвать это капиталовложением.

Несколько мгновений она размышляла, а Тея с колотящимся сердцем ждала ее решения.

– Хорошо. Принято. – Аглая улыбнулась. – Превосходная просьба. Она показывает, что ты неплохо соображаешь – для рабыни. Я хочу, чтобы ты знала: я очень тобой довольна. Если бы это не была наша первая встреча, я бы даже отменила порку. Но я не могу позволить, чтобы ты считала меня мягкой. Давай, девочка, раздевайся до сорочки. Я предпочитаю оставлять один слой ткани, чтобы не было следов, но прокладка не должна быть слишком толстой – здесь так тесно и душно, порка и без того будет утомительной!

Тея разделась, и Аглая Крассос тщательно и безжалостно избила ее, начиная от икр и до плеч; а затем, когда Тея уже решила, что та закончила, велела ей повернуться и продолжила избиение спереди, от ключиц до лодыжек. Тея, бывало, фантазировала о том, как не будет плакать во время порки, будет такой же твердой и непреклонной, как командующий Железный Кулак или капитан гвардии Каррис Белый Дуб; но сейчас она плакала, не сдерживаясь. Гордые рабы – это глупые рабы. К тому же боль была слишком велика.

Несмотря на заявленное безразличие, когда Аглая вошла во вкус и покрылась потом от порки, ее лицо разгорелось сиянием, которое нельзя было полностью списать на разгоряченность. Напоследок она хлестнула Тею поперек груди, и в ее глазах сверкнула скупая свирепая радость.

Аглая Крассос позвонила в колокольчик, и голова Гаэроса немедленно показалась в дверном проеме. Тея опустилась на пол; все ее тело вопило от боли. Гаэрос внес в комнату блюдо, на котором стоял бокал с охлажденным вином. Мерзкая ведьма взяла его и жадно осушила.

– Гаэрос, помоги девчонке одеться, и еще… – она смахнула с верхней губы бисеринки пота, – вызови моего комнатного раба. Того высокого, Инкароса. Кажется, у меня разгулялся аппетит.

– Он уже с нетерпением дожидается вас в соседней комнате, госпожа.

– Ага, вот видишь! Мои рабы предугадывают мои желания! – Повернувшись, она приложила кончик хлыста к мошонке Гаэроса. – Если бы ты был хотя бы немножко покрасивее, возможно, я бы даже вознаградила тебя за это.

Она хлестнула его между ног – как бы игриво, но удар был достаточно сильным. Тихо охнув, раб повернулся в сторону и какое-то время стоял неподвижно, зажмурив глаза. Когда он открыл их, на его ресницах блеснули слезы.

Однако Аглая уже забыла про него. Повернувшись к Тее, она встала над ней и ласково спросила:

– Ты ведь запомнишь этот урок, не правда ли, Тея?

– Д-да, госпожа.

– Гаэрос, выясни, что она любит есть и пить. В следующий раз мы ее угостим. Она хорошо мне послужила, очень хорошо. Тея, при следующей встрече я снова тебя выпорю. Рабы, как правило, медленно усваивают уроки, и им требуется жесткое напоминание основных моментов. Но впоследствии в этом больше не будет нужды.

– Да, госпожа.

– Ты ведь всем сердцем клянешься служить мне верой и правдой, не так ли, девочка?

– Да, госпожа, – с жаром откликнулась Тея без малейшего намека на лукавство.

Аглая спросила ее, хорошо ли она лжет. Тея была рабыней; конечно же, она прекрасно умела лгать.

– Ах да, я чуть не забыла. Твоя вторая награда. – Аглая порылась в маленькой шкатулке для драгоценностей. – Ты должна носить это постоянно, не снимая, ты меня поняла?

– Да, госпожа. – Тея понятия не имела, о чем та говорит.

Леди Крассос вручила ей тонкую красивую золотую цепочку, с которой свисал крошечный флакончик. Увидев недоумение в глазах Теи, она только широко улыбнулась и вышла из комнаты.

Пока Гаэрос помогал ей одеваться, в сопровождении охов, стонов и зубовного скрежета, когда ткань касалась воспаленной кожи, Тея слышала, как гарпия шумно совокупляется за стенкой. Ее страстные вопли были почти неотличимы от криков боли. Когда Тея была полностью одета, а ее слезы высохли, Гаэрос мягко взял в свои ладони ее руку и стал разжимать стиснутые пальцы, чтобы вынуть из них ожерелье и надеть ей на шею. Тея с трудом смогла раскрыть кулак, сжимавший флакончик.

Флакончик с оливковым маслом.

Глава 43

Придавив открытую книгу предплечьем, Кип провел другой рукой по лбу, потер глаза. Он обнаружил маленький фокус, помогавший ему сохранить сосредоточенность. Стоя возле окна, он закрыл книгу, заложив пальцем место, где читал. Оглянулся по сторонам: никого не было видно. Перевернул книгу обложкой кверху. Обложка была ярко-синего цвета – как раз такого, какого нужно.

Синий хлынул сквозь него, начав с глаз, сметая с пути все препятствия, затруднявшие логическое мышление: усталость, эмоции, даже боль в теле от сидения в скрюченной позе. Кип выдохнул и позволил синему уйти. Он схватил другую книгу – о фауне древнего Рутгара в те времена, когда тот назывался Зеленым Лесом. На самом деле книжка была довольно интересная, но сейчас он взял ее ради обложки: та была ярко-красной. Основные цвета – не в том смысле, в каком этот термин используют художники, но в отношении цветоизвлечения; те цвета, что были ближе всего к своим люксиновым эквивалентам, – пользовались неувядающей популярностью. Кип поглядел на обложку и вытянул из нее немного красного. Это раздуло угасающие угли его страстного желания научиться играть в карты. Он поставил книгу на место, взял оранжевую; тоненький жгутик этого цвета помог ему лучше замечать взаимосвязи между объектами. Кип знал, что не извлекает ни один из этих цветов так, как следовало бы, – чтобы считаться извлекателем определенного цвета, нужно быть способным создать стабильный кусок соответствующего люксина. Кип этого не мог. По-настоящему он извлекал только зеленый и синий. С под-красным ему просто один раз повезло, не больше того.