грубияна, возомнившего себя грозой псевдов и всех связанных с Кощеем, но он был парламентером и не мог себе этого позволить. И тут же колдун остановил черед своих мыслей. Как так? Всего лишь за несколько фраз он готов сжечь своими усиленными теперь психофизическими силами парня, с которым еще недавно бился плечом к плечу? Он задавал тебе смущающие тебя же вопросы? Но это понятно. Кий видит в тебе предателя своего рода. Это для него естественно. Этот парень не знает, что знаешь ты. Не знает всей правды, не знает того могущества, которое дает Кощей.

– А с чего я должен разъяснять этому щенку все, что я знаю? – удивился опять своим мысля Кощей. – Они уже все трупы, все кто не согласится перейти на их сторону, а они не согласятся. Зачем же объяснять прописные вещи существам, которые обречены? Это не доставит радости ни им, не ему.

– Меньше слов, парень, – буркнул вслух Древослав, – твое дело маленькое: доложить о моем прибытии руководству и довести меня в назначенное ими место в целостности и сохранности.

– Так я и веду, – пожал плечами Кий.

– Вот и веди, а не спрашивай дурные вопросы. Я же могу обидеться и повернуть назад, а твои хозяева даже не услышат предложения Кощея.

– Тебе честно? – остановился сотник.

– Давай свою честность, – остановился и колдун.

– Мое начальство мне не хозяева, а боевые товарищи, ты когда-то это понимал. А вот твой Кощей тебе по твоим оговоркам явно именно хозяин, а если так, то ты его приказ выполнишь, даже если я тебя последними словами обзывать буду.

– С чего это ты так решил?

– А с того, что жив еще пока, – ответил Кий, – если ты меня тронешь, то мои вожди сочтут это проявлением вражды и не будут с тобой вести переговоры, а твой хозяин тебе оторвет все, что дал, и еще что-нибудь, чего у тебя было до перехода на его сторону. Я же прав?

Парень был действительно прав. Если он откажется от переговоров из-за оскорблений этим парнем, то Кощей не поймет, спросит, почему не убил нахала. Он не поймет отказа от переговоров на основании всего лишь оскорблений каким-то разведчиком. А если его действительно убить, воины начнут стрельбу, а на нее сбегутся все патрули и переговоров точно не будет. Но признать эту правду Древослав не мог. Слишком тяжело признавать, что ты не великий колдун с умопомрачительными психофизическими силами, а обычный посыльный, хоть и высокопоставленный.

– Веди, давай, и не шурши языком, – буркнул Колдун, и пошел чуть впереди воина, благо эту местность знал хорошо по прошлой лесной жизни.

Приказ поступил командиру разведчиков вести парламентера в шатер. Это было оптимальное решение, так как пускать в Город никто его не собирался. У себя в полевом лагере лесовики тоже не очень хотели видеть предателя, а шатер стоял между локациями, что облегчало доступ туда всех заинтересованных в переговорах сторон. Когда Древослава привели, его уже ожидали два человека в полном вооружении в тяжелых доспехах. Илья Муромцев и Пересвет Святославович. Доспехи были у воевод похожи, различались деталями, а еще на зерцале одного был изображен падающий с небес сокол, а на другом – солнце с человеческим лицом.

– Рассказывай, добрый человек, – приветствовал вошедшего министр обороны Города, – зачем пожаловал?

– Не добрые вести же о смерти вашего повелителя ты нам принес? – хмыкнул Пересвет.

– Нет, не вести о смерти Кощея Бессмертного я вам принес, а Слово его, – гордо ответствовал Древослав.

– Говори свое слово, не томи тогда, коль только за этим пришел, – кивнул Илья.

– Кощей Бессмертный, великий Бог и повелитель этой планеты, зная вашу человеческую натуру и подлость....

– Себя, я смотрю, ты от подлого человечества отделил, – перебил парламентера Пересвет.

– …рода вашего, – не отвлекаясь на подначку продолжал колдун, – не хочет лишней крови ваших жен и детишек, которые неизменно появятся, если он будет штурмовать ваши населенные пункты, и предлагает по древним обычаям решить вопрос одним большим сражением в чистом поле. Вы собираете свои войска, он – свои, и на поле боя решится, кому править на этой планете, а кому в земле лежать.

– А смысл нам на это идти? – спросил министр.

– Смысл в том, что умрут только воины, но ваши жены и дети, признав после этого власть Кощея, останутся жить.

– В рабстве? – уточнил воевода.

– Жить!

– Да разве это жизнь, в рабстве то? – спросил Илья.

– А чем она отличается от вашей жизни в Городе? Работай себе да жри то, что тебе дадут, вот и вся ваша жизнь, вы ничего не потеряете, даже где-то приобретете.

– А что не даст тому же Кощею извести потом наших беспомощных жен и детей, убив нас на поле боя?

– Слово, – не моргнув глазом сказал Древослав, – Кощей Бессмертный слов на ветер не бросает, если он сказал, что оставит жить, то так и сделает.

– А если мы на это не пойдем, то будет уничтожать всех до последнего человека на этой планете? – уточнил Пересвет.

– Да, именно так.

– А если мы его одолеем? – вдруг спросил Муромцев.

– Такого быть не может.

– И все же, – поддержал коллегу Пересвет Святославович.

– Вы даже не представляете, с какой силой связались, он может поднять против вас всех псевдов планеты, да ему и самому хватит психофизических сил одолеть ваши войска в одиночку.

– Хорошие перспективы ты нам нарисовал, – хмыкнул министр.

– Аж жить прямо захотелось, – поддержал его воевода.

– Что мне передать Кощею Бессмертному?

– Ответ твоему хозяину, – при этом слове Древослав дернулся, но тут же расслабился и продолжил слушать, – нужен прямо сейчас или у нас есть пара-тройка дней на обсудить, подумать и договориться между собой?

– Пара.

– Тройка! – возразил Пересвет.

– Хорошо, через три дня я приду снова, и вы мне дадите окончательный ответ, – колдун развернулся и направился к пологу шатра.

– Тебя проводят, – вдогонку сказал Илья.

– Сам дойду, – резко каркнул Древослав, и вышел наружу.

Но провожать его все же стали. Тот же Кий шел рядом до тех пор, пока колдун не зашел за незримую границу, охраняемую патрулями. Одно радовало: то ли