все выдохнули облегченно. Какие бы скелеты ни прятались в шкафу у каждого с обеих сторон, но драться с такими же людьми после победы над псевдами никому не хотелось. Подписание мирного договора и его обсуждение назначили на следующий день. Горожане вернулись в свой Город, лесовики встали большим лагерем под его стенами. Праздника в душе ни у кого не было. Радость от победы в битве была, но праздника – нет. Все понимали, что война только начинается и единственное сражение не ставит точку. Планета большая, и если у Кощея действительно так много сил, чтобы управлять всеми псевдами, он уже в ближайшее время соберет еще больше тварей под свое крыло и незамедлительно ударит по людям. В Городе вечер не отличался от тысячи таких же вечеров до этого. Не стоящие в карауле и не занятые на восстановительных работах люди поужинали в столовых и по команде отбой отправились спать. Лесовики же припасов с собой не взяли, но они были тут и не нужны. Убитых мамонтов, мастодонтов и шерстистых носорогов вполне хватило, чтоб накормить все прибывшее войско. Запах жареного мяса разносился ветром и будоражил чувствительные рецепторы караульных на стенах Города, никогда в жизни не евших дичь.

Утром большая часть лесовиков улетела на одном из транспортов. Помощь помощью, а свой Китеж без защиты тоже оставлять нельзя. Остались только Пересвет Святославович, Главный волхв Китежа Травень Гостомыслович и еще пара старейшин и князей, одним из которых был вождь юшковцев Родегаст Милославович. С ними остались группы охраны и прикрытия. В первую категорию попала группа Варвары, во вторую – Кия.

Ближе к полудню из ворот Города выехала грузовая машина, откуда выбрались два десятка людей и принялись устанавливать походный шатер, в коем планировалось провести собрание городских и лесных властей, дабы обсудить мирный договор и заключить военный союз. Также, видимо, на всякий случай из ворот выехал бронетранспортер, на котором располагалось группа прикрытия, состоящая из пяти воинов в средних доспехах. Главный из них был со знаками отличия богатыря шестого класса. На груди своего новенького командирского доспеха имел рисунок – перечеркнутый волколак.

– Алексей? – подошел к главному из охранников городских строителей Кий.

– Здорово, Кий! – поднял забрало шлема богатырь.

– Я смотрю, тебя в звании повысили? – ухмыльнулся лесовик, кивая на знаки отличия.

– Угу, – кивнул Алексей Попович, – внеочередное дали за выполнение опасного правительственного задания, теперь я богатырь шестого класса, по-вашему, вроде как сотник.

– Догнал, чертяка, – обрадовался Кий, – я же теперь тоже сотник. А здесь что делаешь?

– Направлен для охраны работников, а в последующем – первых лиц Города на переговорах с вашими руководителями.

– Понятно, я тоже безопасность встречи организую, только как охотник не у самого шатра, а на удалении. Ладно, я думаю, еще увидимся, мне сейчас как раз дозор менять в Лесу нужно. Ты про канал-то не забывай.

– Не забуду, я сейчас у начальства, похоже, главный связной с вами, лесовиками.

– Хорошо быть незаменимым, – усмехнулся Кий, – ладно, я побежал: негоже парней на точке менять с опозданием. Сначала ты опаздываешь, а потом они в отместку делают точно так же.

Переговоры между горожанами и лесовиками были в самом разгаре, когда полог шатра открылся и две очаровательные девушки внесли подносы с питьем. В кой другой час все присутствующие мужчины бы оценили красоту обслуживающих их девушек, проводили бы глазами стройные ноги, упругие ягодицы и груди, упакованные в облегающие комбинезоны, но только не сегодня и не сейчас. Накалу страстей, царящему в шатре для переговоров, не было эпитета. Все существующие слова и общеупотребительные выражения не могли передать всей бури эмоций, бушующей под тонким материалом шатра.

– И почему это ваши войска должны быть центральным ядром объединенной армии? – багровея от переполняющих эмоций, почти кричал Пересвет Святославович. – Чем мои соколики хуже?

– Да пойми ты, дубина стоеросовая, – уже который раз объяснял Илья Муромцев, – не хуже, но и не лучше. Тут дело в особенностях тактики и доспехов. Вот у тебя центр при атаке кто обычно заполняет?

– Тяжелая пехота.

– Вот, – резюмировал министр обороны Города, – а у нас таких парней поболее вашего будет. И как, разрешите вас спросить, ваши люди должны быть ядром, если ваших в этом самом ядре будет меньшинство? Да и притом мои люди умеют сражаться в строю, что и нужно для центрального ядра из тяжелых пехотинцев, я же не претендую на лавры ваших охотников, которым равных ни в Лесу, ни в Городе нет.

– Ладно, про численность я с вами согласен, – со скрипом соглашаясь, кивнул воевода китежский, – но доспехи то тут при чем?

– А при том, – устало выдохнул Илья Муромцев, – наши и ваши доспехи изначально спроектированы на одной основе, стандартного тяжелого бронекостюма первых переселенцев, но и вы, и мы чуток их модернизировали. Ваши костюмы менее бронированы, зато за счет этого чуть быстрее и маневренней первоосновных. Наши же наоборот. Нам не нужно рваться к противнику, он сам к нашим стенам придет. От этого наши тяжелые доспехи потеряли маневренность и скорость, взамен приобрели большее бронирование и возможность навесить более тяжелое вооружение. Объяснять нужно, почему наши парни с неповоротливыми доспехами должны быть в центре?

– Нет, спасибо, как-нибудь уж сам пойму, что центру нужно стойко выносить все атаки, а более мобильные группы должны атаковать по флангам.

– Вот именно поэтому основной центр будет за нами, ваши по флангам, далее разворачиваем в таком же порядке среднюю пехоту. Здесь так же, ибо у вас все доспехи более мобильные, а у нас лучше защищены. Ну а далее я вывожу своих парней в легкой броне отдельно поддержкой основным войска своей мобильностью. – продолжал Илья Муромцев.

– Мои охотники привычны биться под прикрытием в режиме мимикрии, и я не буду их переучивать, – вставил свое слово Пересвет Святославович.

– Хорошо, – кивнул министр обороны Города, – теперь давайте приступим к разрешению наших вечных территориальных споров и притязаний.

Тут выяснения затянулись. Территории – это вам не построение, тут за каждый маломальский кусок обычно споры идут не на жизнь, а на смерть. Уступать территорию обычно никто не намерен по своей воле. Хотя что было делить горожанам, сидящим почти всегда в своем Городе