Через 40 дней после аварии Ники позвонил в Маранелло. Он хотел вернуться на трассу, провести тренировку во Фьорано. И попросил подготовить свою машину. Для гонок он даже заказал шлем со специальными вкладками, потому что раны все еще кровоточили.

Закончив тренировку, Ники заявил, что готов выступать на Гран-при Монцы. Да, он пропустил два этапа, но по-прежнему лидировал в чемпионате. И никакая боль, никакие раны не могли заставить его отказаться от борьбы.

Перед папой вновь встал сложный выбор. С одной стороны, он искренне восхищался человеком, который оказался сильнее обстоятельств. Перед лицом такой храбрости, решимости, спортивного азарта можно лишь преклоняться. С другой – отец сомневался, что австриец готов к гонкам – в первую очередь психологически.

Но в конце концов папа согласился. Он доверял Ники, а Ники умел быть убедительным – даже вспомнил, что Феррари всегда говорил: мол, после аварии, тем более серьезной, пилоту нужно как можно быстрее сесть за руль.

Всего через 42 дня после того, как Лауду вытащили из горящей машины, он вышел на старт Гран-при Монцы. Разумеется, физическая форма Ники оставляла желать лучшего. Некоторые раны на голове еще не успели затянуться. А ведь болиды тех лет значительно отличались от современных – были сложными в управлении, тяжелыми, опасными. Самой большой проблемой оказались повреждения век, из-за чего обзор был очень сильно ограничен. Тем не менее медицинская комиссия дала разрешение на старт, и австриец смог выступить достойно – занял четвертое место и выполнил задачу: остановил приближение Ханта, который за время отсутствия Ники отыграл немало очков.

Когда Ники снял шлем после гонки, все увидели, что бинты на его голове насквозь пропитались кровью. Я думаю, возвращение Лауды – одна из самых драматичных страниц в истории автоспорта.

Через несколько недель в Японии должна была пройти заключительная гонка сезона. Несмотря на аварию и пропуск стартов, к последнему Гран-при у Ники оставалось преимущество в три очка. Это означало, что для завоевания титула ему даже не нужно выигрывать – он мог и проиграть Ханту, но не больше одной позиции.

Вот только у бога «Формулы-1» были другие планы. На трассу обрушилась непогода: небо затянуло грозовыми тучами, резко ухудшилась видимость. Конечно, условия вызывали тревогу, и многие пилоты говорили, что проводить гонку нельзя.

Однако организаторы решили иначе и дали старт. После первого же круга Лауда сошел, а Хант добрался до финиша третьим и стал чемпионом мира.

Помню, на следующий день только ленивый не упомянул о том, что Ники сошел, не найдя в себе сил бороться с призраками «Нюрбургринга». Журналисты не жалели красивых слов, говоря о «мужестве признать свой страх». Однако мой отец считал, что Ники просто неверно оценил ситуацию. Человек, который пошел на такие жертвы и на такие риски, чтобы сохранить свое лидерство в чемпионате после той аварии, не даст страху победить себя за шаг до финиша.

Дело в том что, пройдя круг, Ники понял: вести гонку в таких условиях нельзя. И сошел, абсолютно уверенный, что и другие гонщики в ближайшее время сделают то же самое. Поразительная ошибка, удивительный просчет Лауды.

Думаю, на самом деле Ники ждал, что организаторы гонки через несколько кругов сами ее остановят. Но этого не произошло. Он сошел и упустил титул. Однако австрийцу удалось сделать это с достоинством. В боксах Лауда сразу сказал Форгьери – на трассу он не вернется, потому что считает абсурдным проводить гонку в таких условиях.

Форгьери понимал, как общественность может отреагировать на решение гонщика. Скажут, что Ники испугался, что его преследуют призраки Нюрбургрингского пламени, что команда поступила недостойно, заставив своего пилота вернуться в сезон после такой аварии. Поэтому предложил Лауде разумное решение: солгать журналистам – сказать, что он сошел из-за технической неисправности.

Но Ники отказался. Лгать он не хотел. «Скажите прессе все, как есть, – потребовал Лауда от Форгьери. – Это мое решение, и я готов нести за него ответственность».

За всем этим папа наблюдал по телевизору и замечал даже самые незаметные детали. Он явно был очень расстроен. Еще бы. Для победы в чемпионате мира его команде не хватило одного очка! Но Энцо Феррари сам был гонщиком и мог представить, под каким давлением Ники принимал это решение. На первой же пресс-конференции после случившегося он объяснил журналистам, что понимает и уважает выбор своего пилота и не откажется от выполнения условий по контракту, который по-прежнему связывает Ferrari и Лауду.

В 1977-м Ники взял чемпионство, и мы были уверены, что на следующий сезон у нас есть не только отличная машина, но и отличный пилот. Как вдруг Лауда позвонил и попросил о срочной встрече.

Мы никак не ожидали, что Ники захочет уйти из команды, поэтому просьба поговорить застала отца врасплох. «Он наверняка попросит удвоить жалование, – сказал отец. – Потому что прекрасно понимает: он чемпион мира и лучший гонщик своего поколения». Папа считал, что в целом это требование вполне справедливо.

Но все оказалось совсем иначе. Приехав в офис, Ники вел себя куда более резко, чем обычно. Открыл дверь и, не успев даже сесть, заявил: «Я решил, что выступать за Ferrari больше не буду».

Как раз в то утро в газете Corriere della Sera написали о возможном уходе Лауды, но отец подумал, что это просто слухи. Оказалось, журналисты не врали. Папа пытался его удержать. Предложил сесть, обсудить вопрос зарплаты – вопрос, который на переговорах никогда не стоит поднимать первым делом. «Если у вас есть другие предложения, – пообещал отец, – скажите, и я предложу условия лучше».

Но дело было не в деньгах. Ники заявил, что уже подписал контракт с другой командой и решения своего не изменит. Оно окончательно и бесповоротно.

Мы были поражены. Отец даже дар речи потерял. А потом впал в ярость. Он мог бы принять решение Ники уйти из спорта, пусть даже такое неожиданное. Но положить конец многолетнему сотрудничеству таким способом?! Этого отец принять не мог. Вместе они написали славные страницы автоспорта, которые навсегда останутся в памяти. Непонятно, зачем уходить вот так, когда можно расстаться мирно, поблагодарив друг друга за успешные сезоны. Отец отказывался понимать, почему пилот не захотел даже слушать его встречное предложение.

Покидая Маранелло, в попытке объяснить свое решение в каком-то интервью Ники обронил необдуманную фразу. «Увидим, – заявил он, – где через два года буду я, а где – Ferrari». Через два года, в 1979-м Ferrari выиграла чемпионат мира с Джоди Шектером. А Ники в первый раз закончил карьеру.

Помню, после победы Джоди Лауда прислал в Маранелло поздравительную телеграмму. На что папа сказал мне: «Останься Ники с нами, он бы легко побил рекорд Мануэля Фанхио по количеству побед в чемпионате».

За несколько недель отцу нужно было подобрать замену австрийцу, и он снова доверился интуиции.

Как раз в том году состоялся дебют молодого канадца, гонщика, совсем не похожего на других, считавшегося потенциальной звездой. Звали его Жиль Вильнёв. Он дебютировал на гонке в Англии на совершенно неконкурентоспособном McLaren M23, но выступил очень достойно. Выиграл тренировку, квалифицировался