против прямых углов распространялось и на единственный предмет мебели в комнате — надувное пластиковое кресло в стиле, ставшем популярным в последние несколько лет. Пока Венделл усаживал подопытного в кресло, Драйден занимался последними приготовлениями для эксперимента.

По неровному кругу вокруг кресла он разложил пятиконечные камни, найденные в заброшенной деревне в Мауке. Промежутки между камнями он окропил Эликсиром Тиккун из маленького серебряного кувшина. Эликсир был взят из источника святой воды в римско-католической церкви Богоматери Успения в Мидлтауне. Синим мелом Драйден начертил дюжину или около того эзотерических символов, которые составляли защитный ритуал из формул Кран-Веля. Ближе к центру круга он написал традиционные иудео-христианские слова силы: Адонай, Шаддай, Элохим, Саваоф и Тетраграмматон.

Убедившись, что всё готово, Драйден налил смесь Тахеля и вина в большой оловянный кубок и поднёс его к губам ничего не подозревающего субъекта. Тот шумно сглотнул, и тонкая струйка поганого варева потекла по подбородку алкаша и попала на его грязную рубашку. Несколько секунд он яростно кашлял, а затем его тело расслабилось. Драйден и Венделл сидели на полу: первый внимательно следил за каждым движением испытуемого, а второй что-то сосредоточенно писал в блокноте.

Дыхание субъекта было глубоким и регулярным, что создавало впечатление, будто человек находится в глубоком сне, а не в каком-то химически вызванном трансе. Пятнадцать минут прошли без каких-либо событий. Но вдруг без предупреждения испытуемый резко выпрямился в кресле, его глаза широко раскрылись, дыхание стало учащённым. Затем он начал дико молотить воздух руками, словно бился о какой-то невидимый барьер. Драйден вскочил на ноги, готовый силой удержать субъекта, если тот попытается выйти за пределы круга. Но эти движения бродяги прекратились также неожиданно, как и начались. Испытав потрясение, Драйден и Венделл продолжили наблюдение.

Прошла ещё четверть часа без каких-либо происшествий. Затем подопытный вновь задёргался, но не так сильно, как в первый раз. Почти во всех отношениях его поведение выглядело таким же странным.

Казалось, прошло несколько часов, хотя на самом деле — не более десяти минут, прежде чем началось что-то серьёзное. Субъект начал говорить. Сначала бессмысленные обрывки. Воспоминания и обрывки разговоров. Названия мест и имена людей из юности бродяги. А потом среди безнадёжно путаных слов, которые потоком лились из уст субъекта, стала проступать какая-то пугающая связность.

— … Я… в этом месте… Боже мой!.. Я… в аду… эти существа… это должно… под морем… могу слышать это… пение… ко мне… пение… зовут меня… Р'льех… называют Р'льех… чёрная слизь… как здания… они называют его Р'льех…

Драйден почувствовал, как по его позвоночнику пробежала электрическая искра. Венделл пытался заговорить, но, похоже, не мог найти нужных слов. Наконец Драйден поднялся на ноги и начал задавать вопросы.

— На что это похоже? Ответь мне, парень, на что похожа архитектура?

Время тянулось медленно. Секунды проходили как целая жизнь. Только тяжёлое дыхание испытуемого было слышно в атмосфере, наполненной тихим ожиданием. Затем…

— Башни повсюду… не видно, где они заканчиваются… грязь повсюду… большие… как небоскрёбы… покрытые водорослями… гигантские гробницы…. Он в гробнице…

— Кто он? — спросил Драйден, бросив торжествующий взгляд на Венделла.

— Тот, кто видит сны! — последовал загадочный ответ.

— Как его зовут? — вскричал Драйден, в его голосе слышались нотки раздражения.

— Он знает, что я здесь. Он чувствует это. Вот они. Они видели меня.

Глаза субъекта ужасно выпучились, как будто они напрягались, чтобы выпрыгнуть из своих глазниц. На висках и лбу бродяги опасно выделялись непрерывно пульсирующие вены. Драйден услышал, как Венделл пробормотал что-то о том, что субъект выглядит так, будто у него вот-вот случится инсульт.

— Кто… они? — требовательно спросил Драйден.

— Слуги Дагона. Они из глубин, которые ждут того, кто видит сны.

— Кто ждёт? Как, чёрт возьми, его зовут? — закричал Драйден, хотя уже знал ответ.

— Они поют о нём… они хотят… чтобы я присоединился… к ним в пении… Восхвалять его… разве вы не слышите… они зовут меня… ради любви к Богу… Нет!.. Нет!..нет богов, кроме Древних… придёт время… как и прежде… Пх'нглуи мглв'наф Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтаган!..

Последняя варварская строка, с её совершенно нечеловеческим синтаксисом и грубым оскорбительным произношением, поразила Драйдена с силой удара кувалды. Полная чужеродность этой фразы и так вызывала тревогу, но манера, в которой она была произнесена, придала ей ещё больший ужас. Драйден и раньше слышал, как кто-то говорил в таких же экстатических, почти религиозных тонах. Но тогда голос принадлежал молодой женщине на собрании возрожденцев, которая считала себя излеченной от злокачественного рака благодаря заступничеству целителя веры, это не было голосом одурманенного алкоголика, находящегося в нечестивом общении с подводными рабами зловещего, внеземного разума.

Субъект, казалось, уснул, и Драйден был уверен, что действие Тахеля прошло. Венделл написал ещё несколько строк в своём блокноте, а затем порылся в куртке в поисках карманных часов, которые всегда носил с собой. Он отметил время в журнале.

— Ровно сорок девять минут, как он принял Тахель, — провозгласил Венделл.

— Что ж, мы не получили каких-то конкретных знаний, но мы убедились, что Ключ эффективен. Это самое важное.

— Сколько Исбаны ты использовал? — спросил Венделл, поднимаясь на ноги.

— Только десять зерён. Это оставляет нам более трёх четвертей унции, а я переработал только горсть.

— Что насчёт нашего друга? — поинтересовался Венделл, жестом указывая на неподвижного человека в кресле.

— Мы вернём его наверх, в комнату, в которой он был прошлой ночью. Там нет телефона, а дверь запирается снаружи. Когда он проснётся, ты зайдёшь и сообщишь ему, что он был найден без сознания полицией и доставлен сюда для лечения. Скажешь ему, что это частная клиника и он находится здесь, чтобы принимать лекарство. Это самое подходящее объяснение.

— Мне это не нравится, Спенс. Мне это ни капельки не нравится, — пожаловался Венделл.

* * *

На следующее утро Драйден проснулся с пульсирующей головной болью. Скорее всего, её вызвало неумеренное количеством бренди, которое он выпил накануне вечером с Венделлом. Но его также беспокоило отношение Венделла к их эксперименту, и это ничуть не облегчало боль Драйдена. Становилось всё более очевидным, что у его партнёра проявляются все симптомы классического случая трусости. Драйдену следовало прояснить свою позицию, отступать было уже поздно. Вся эта история произошла потому, что любопытства Венделла хватало на трёх человек, а теперь он вдруг стал подчиняться капризным призывам своей совести. Драйден проглотил две таблетки аспирина и понадеялся, что головная боль пройдёт до того, как настанет время для второго эксперимента с Ключом Поэта.

Он нашёл Венделла внизу, очевидно, ничуть не пострадавшего от вчерашних излишеств. Более того, казалось, что Венделл