было партнёрство, которое, по мнению Драйдена, должно было оказаться выгодным для них обоих. За годы, прошедшие после Мискатоника, Венделл приобрёл обширную и впечатляющую эрудицию в Преданиях о Старших Богах, и такой союзник был незаменим. Драйден был уверен, что успех неизбежен.

Следующие шесть месяцев Драйден почти всё время проводил, наблюдая за строительством собственного дома в Блумингбурге, штат Нью-Йорк, небольшой деревушке, расположенной под холмами Вурстборо. Только через неделю после завершения строительства дома, когда Драйден уже был занят переездом, он получил весточку от Венделла. В письме первого класса лаконично говорилось лишь о том, что он нашёл часть формулы в неполной копии "Некрономикона", принадлежащей Исфаханскому университету в Иране. Теперь он отправился в Национальную библиотеку в Париже, чтобы попытаться получить разрешение на ознакомление с их бесценной копией текста Олауса Вормиуса.

Прошло ещё несколько месяцев, прежде чем Драйден вновь получил вести от Венделла. Его попытки получить доступ к "Некрономикону" в Париже не увенчались успехом, но там он завязал знакомство с чрезвычайно учёным австрийцем, который оказался достаточно отзывчивым, чтобы предоставить в распоряжение Венделла свою коллекцию редких книг по оккультизму. Этот человек, как оказалось, был основателем и руководителем оккультной ложи недалеко от Инсбрука. Хотя Венделл вежливо отклонил предложение о членстве, они расстались на дружеских условиях, Венделл собрал много интересной, хотя и не особенно полезной информации. Теперь он собирался в Рим, где надеялся найти в библиотеке Ватикана любопытный средневековый трактат о лекарственных травах.

Драйден не бездействовал во время поездок Венделла по Европе и активно занимался собственными исследованиями. Он приобрёл за немалые деньги часто обсуждаемый, но редко встречающийся, тонкий сборник стихотворений Джастина Джеффри "Люди Монолита" и его малоизвестный, ещё более редкий сборник-компаньон "Алые руны и другие стихи", посмертно опубликованный нью-йоркским издательством "Химера".

Ни в одном из сборников не было обнаружено никаких важных подсказок, но Драйден был заинтригован выбором Джеффри темы, которая удивительным образом совпадала с его собственными исследованиями. Он был поражён вариациями тем, техники и образов, которые отличали каждое из стихотворений. Если бы Драйден не был знаком с репутацией Джеффри, он мог бы предположить, что дюжина разных поэтов с незаурядными способностями написали по два-три стихотворения и опубликовали сборники под общим псевдонимом. Одна строфа из стихотворения во второй книге привлекла внимание Драйдена. Он не мог избавиться от тревожного чувства, что это было своего рода предупреждение, исходящее от пера молодого человека, нагрузившего чувствительный ум Драйдена до предела сотрясающими землю намёками на тёмные вещи, которые никто не должен пытаться постичь. Строки были следующими:

Пройди сквозь пламя, которое не горит,

(Но, тем не менее, оставляет шрамы!)

И молись, чтобы не возвращаться;

Ибо станешь худым и мертвенно бледным

Для тех, что любили тебя!

Они отвернутся со слезами на щеках

От того, кто бормочет, но не может говорить.

Остерегайся прикасаться к источнику сна,

Ибо те, кто вернётся, могут лишь дрожать… и кричать.

После этого Драйден избегал читать Джеффри, потому что безотчётная нервозность охватила его на несколько часов после того, как он просмотрел два сборника стихов. Стиль этого человека, как он вынужден был признать, ставил его в один ряд с По, Бодлером и Ченовом. Общий эффект от его произведений был непревзойдённым, особенно в свете физических и психических реакций самого Драйдена.

От канадского корреспондента Драйден узнал об эксцентричном затворнике, который жил в Монтерее. Этот учёный, поскольку он был человеком обширных и необычных познаний, по слухам, путешествовал и жил во многих экзотических, а зачастую и опасных местах, разыскивая в мире знания о "днях до людей". Говорили, что он лично беседовал с теми вечными тибетскими мудрецами, чей долг — охранять секреты Девяти Неизвестных от обычного человечества. Ходили также слухи, что этот учёный действительно владел копией "Китаб Расул аль-Акбарин".

Драйден писал ему более полудюжины раз, прежде чем получил ответ. Письмо было лаконичным и деловым. Учёный был готов ответить на два вопроса Драйдена как можно более честно и кратко. Его единственным условием было, чтобы Драйден перестал досаждать ему после ответа на эти два вопроса. Он туманно намекнул на неприятные последствия, если Драйден будет надоедать ему в дальнейшем нежелательной корреспонденцией.

Готовность калифорнийца к сотрудничеству была гораздо больше, чем Драйден смел надеяться. В Европе Венделл упёрся в кирпичную стену и никак не мог решить, какой новый путь ему выбрать. Он пришёл к удручающему выводу, что вероятно ему вновь придётся проникнуть в запертую комнату в библиотеке Мискатоникского университета. Но последнее развитие событий, вероятно, исключило такие отчаянные действия.

Вдохновение и энтузиазм Драйдена были быстро разрушены тем же днём в результате инцидента, который поставил его лицом к лицу с мрачной реальностью. А реальность его ситуации заключалась в том, что он ступал по очень опасной почве.

Звонивший, отказавшийся назвать своё имя, зловеще предупредил Драйдена, чтобы он был осторожен, дабы некоторые несимпатичные стороны не узнали о его вмешательстве в дела, которые его не касаются. Перед тем как повесить телефонную трубку, анонимный голос произнёс последнее предложение. Предложение на каком-то гортанном языке, синтаксис и интонация которого казались невероятно неподходящими для произнесения человеческими голосовыми связками. Драйден понятия не имел, что означают эти слова, но он знал, на каком языке они были произнесены, и вместе с этим знанием пришло осознание всех последствий телефонного сообщения. Он читал об этом языке в громоздко озаглавленной книге выдающегося доктора Лабана Шрусбери, а также в "Затерянных мирах древнего Тихого океана" Кормана. Разве он сам не владел микрофильмом с записью заклинаний Тмар-Мяо? Там тоже был Р'льехский, и на нём говорили порождённые морем ихтиозные слуги бесконечно злобного ужаса со звёзд, Ктулху. Руки Драйдена дрожали, когда он пытался налить себе бренди.

* * *

Прошло не так уж много времени, прежде чем кусочки головоломки начали медленно, но верно вставать на свои места. В ответ на запрос Драйдена о последнем недостающем ингредиенте Зелья Тахель учёный-затворник из Монтерея прислал письмо, содержащее только одно напечатанное предложение и нацарапанное ручкой сообщение. Первое было цитатой из Альхазреда, которая, по мнению Драйдена, могла быть дословно скопирована только из полной и неотредактированной копии "Некрономикона". Сразу под цитатой было нацарапано простое сообщение: "Будьте осторожны или вам придётся заплатить высокую цену!" Слова из книги араба были следующими:

"Зелье Тахеля не будет полным и действенным без Исбаны, которая приносит людям сны о местах, которые существовали, местах, которые есть сейчас, и местах, которые будут, и о всех местах, которые Они посещали".

С вновь вспыхнувшими амбициями после получения последней подсказки