Дорки Малза подняла руки к темнеющему небу, ее глаза пылали лихорадочным огнем.

– Сейчас мой час…

– Дорки, не делай то, что ты задумала, – помотала головой мистрис Витра.

Дорки перевела взгляд на мистрис Витру и выпалила:

– А почему нет? Почему тебе можно быть Верховной, а мне нельзя? С чего ты решила, что заслужила это место, а не я? У меня больше нет сил притворяться твоей подругой. Все, с меня хватит!

– Дорки, мы не должны творить зло. Давай мы с тобой во всем спокойно разберемся. Только останови ритуал и отпусти невинных.

Дорки ее не слушала, расхаживала вокруг магического столба и говорила, говорила…

– Да у меня сила магии такая же, как у тебя, но я всегда была в твоей тени.

– Но ты же помнишь о заключенном договоре между нами и королем. Мы не должны причинять вред другим. Ты знаешь, чем это чревато для всех ведьм, – пыталась образумить своего зама мистрис. – Мы не должны творить зло. И, знаешь, Дорки, почему я тебя держала ближе к себе? В тебе есть червоточина, которая сейчас вылезла и обернется катастрофой. Я видела, как годами росла в тебе зависть и темнота. Жаль, что я давно тебя не остановила, – сокрушенно покачала головой Верховная.

– Да не зависть это! – воскликнула Дорки, в ее руках появились молнии, готовые обрушиться на голову мистрис. – Я лучше тебя, и ты должна это признать! Витра, ты заняла не свое место! Тебе всегда доставалось самое лучшее в жизни. О, мне не нужны твои подачки. Лучше бы ты не делала меня своим заместителем! Думаешь, легко было смотреть на то, как ты занимала мое место?

– Послушай, Дорки, – мистрис сделала еще шаг к ней, – я искренне хотела тебе помочь, но сейчас ты переходишь все грани. Остановись!

Дорки запрокинула голову и захохотала, да так злобно, что было понятно – попытки «подруги» образумить казались ей жалкими. А потом она махнула рукой ведьмам, стоявшим неподалеку, и те схватили мистрис, выкрутив ей руки. Верховная согнулась пополам, но взгляд от Дорки не отвела.

– А теперь смотри, как рушится твоя власть. Я стану не просто Верховной, а главой клана ведьм! Верну величие ведьмам, и теперь маги будут не присматривать за нами, а слушаться нас.

Она сошла с ума… Червоточина выжгла все хорошее, что было в ней, до пустоты, раздув эго до размера гор.

Верховную привязали к столбу рядом с нами.

– Ну что, нравится? – зло ухмыльнулась Дорки. – Сегодня твой последний день. От тебя даже души не останется, ее сожрет тьма.

Верховная лишь молча заскрипела зубами, но атаковать магически не могла. Я только сейчас заметила на ней антимагический ошейник, не позволявший колдовать.

– Нет… – простонала Верховная. – Ты хочешь вызвать Лорка из Пекла? Ты не сможешь его обуздать! Он уничтожит тебя и всех нас!

– Опять сомневаешься в моих силах? – Дорки перекосило от злости.

Я перестала дышать. Нам конец, всем людям конец…

– Да не в твоих я силах сомневаюсь. Лорка действительно очень страшный демон!

– Нет, я знаю, у меня все получится. И скоро все узнают о том, на что я способна. Я поставлю на него печать своей силы, и он будет меня слушаться. Хватит считать меня идиоткой, я все продумала!

Дорки отвернулась, будто забыв о мистрис. Верховная побелела, словно из нее выкачали всю кровь, и уставилась на последние приготовления к ритуалу.

Дорки Малза собиралась вызвать одного из самых сильных существ Пекла, который действительно способен уничтожить одним движением руки не только город, но и весь мир.

Я прекрасно понимала, что мне не выжить – я подношение демону. Но уже не было ни слез, ни сил… Я лишь беззвучно зашептала, словно молитву: «Горден… Горден…»

37

В кругу, исчерченном древними рунами и посыпанном порошком цвета индиго, с раскинутыми руками стояли ведьмы. Они закрыли глаза и устремили лица в небо. Они пели. Звуки древнего, почти забытого языка неслись ввысь, проникали в частицы мироздания и создавали вибрации призыва. Особо выделялся в их оркестре сильный голос Дорки Малзы.

Меня сотрясала дрожь от вибрирующих волн, разносивших по округе слова призыва. Ледяные мурашки бегали по телу, язык прилип к нёбу, пересохшее горло першило.

Ведьмы открыли глаза, и я увидела, что их радужка побелела. Голоса достигли самой высокой ноты и оборвались… Все разом затихло, звуки пропали из мира, не ощущался даже шелест ветра.

А потом мир вздрогнул. Столб света ударил в небеса, а в его глубине, словно через толщу воды, что-то заворочалось. Будто огромная тварь медленно переворачивалась в пучине океана. Магический свет стал ярче и окрасился в кроваво-красный, столб света расширялся и увеличивался в диаметре. И я поняла, почувствовала, как начал открываться проход в Пекло. Скоро появится тот, кого обуздает Дорки или, если она не сможет, убьет все живое в этом мире.

Лорка оставался в Пекле тысячу лет. Там, откуда нет выхода, и там, где нет надежды для других. Он зол, голоден и могуч.

Неужели так все и закончится? Если демон сожрет мою душу, я больше никогда не смогу возродиться.

Дорки оглянулась, радужки глаз приобрели привычный цвет.

– Ведите первую жертву! – приказала она своим приспешницам.

Я подобралась, готовая отбиваться изо всех сил, но ведьмы подошли не ко мне. Они освобождали от веревок мистрис Витру. Привязанные ведьмы испуганно затрепетали.

– Дорки, одумайся! Скоро будет слишком поздно! Ты не сможешь поставить на Лорка печать, он сильнее тебя! Закрой канал из Пекла, пока все еще можно исправить!

Дорки лишь засмеялась. Зло, с чувством сладкой победы. А ведьмы тащили прямо к столбу света упирающуюся мистрис.

– Не смей ее трогать! – раздался мужской голос.

К Верховной ведьме метнулся призрак Порфирия. У меня глаза на лоб полезли. А он-то что тут делает?

– Люмпочка! – и юноша с такой нежностью посмотрел на Верховную, будто она – его сердце и душа, вся жизнь и цель существования.

Мистрис Витра так побледнела, что сама стала по цвету похожа на призрак.

– Люмпочка, – протянул руки Порфирий и попытался погладить ее лицо. В его глазах стояли слезы.

Изо рта Верховной ведьмы вырвался приглушенный рваный звук, и она заплакала…

– Порфирий… О небеса, мой любимый… – Женщина сделала шаг к нему навстречу и заглянула в глаза. Слезы безудержно текли по ее лицу. – Это ты… Я думала, что ты бросил меня у алтаря.