Уже стоя в очереди на досмотр, я неожиданно призадумалась о Жене. Вроде бы раньше она не вела себя так грубо, даже когда я намекала на её ложь. Неужели она обиделась, что её не предупредили о моём отъезде, или дело в другом?

Мысли перескакивали с одной идеи на другую, когда телефон зазвонил. Фото Марины обрадовало меня, а также появилась надежда, что насчет Жени я всё же выдумывала невероятные небылицы.

«Ты знаешь, что я узнала», — выкрикнула Марина.

Зажимая телефон между щекой и плечом, я старалась удержаться на месте и ничего не уронить. Очередь постоянно двигалась, поэтому руки были заняты сумкой, чемоданом и документами. Так хуже всего то, что за мной стоял и пихал вперед один тип, которому явно невтерпеж поскандалить.

— Говори скорее, у меня телефон разряжается, — поторопила Марину, когда послышался пиликающий сигнал.

Надо было зарядить его в отеле перед отлетом!

«А ты где?» — Вдруг озадачилась Марина.

— Почти в самолете. Она ведь тебе уже сообщила? — Уточнила я, делая шаг вперед, чуть не роняя сумку.

«Что и кто сообщил?» — Сильнее удивилась подруга.

— Я полетела в Эфиопию, — ответила я одновременно с объявлением рейса.

«Что? Ничего не поняла», — воскликнула Марина, а я вздохнула, чтобы повторить ответ. — «Стоп! Ты сбила меня», — вспомнила Рубин и перебила меня. — «Я узнала кое-что о Жене Авдеевой, твоей секретарше».

— А что именно? — Напряглась я и сделала широкий шаг вперед.

«Она двоюродная сестра Регины! Регины Афанасьевой. Помнишь её…».

Меня снова толкнули вперед, но в этот раз мой телефон выскочил из зажима и, пролетев дугу, ударился экраном сначала о стенку, а затем с треском рухнул на пол. К тому же убиение смартфона завершилось проездом по нему огромной поломоечной машиной.

Он точно и навсегда закончил своё существование в этом мире.

— Простите! — Выскочил клинер, когда понял что на что-то наехал. — Я извиняюсь! Простите!

Мужчина кричал то на корейском, то английском, затем достал откуда-то остатки растерзанного и мокрого телефона и вернул его мне. Схватив обломки, я запихнула их в сумку. Думать о смартфоне некогда, подходила моя очередь.

— Не волнуйтесь. — На английском ответила я, а затем махнула в сторону мужика позади меня. — Он ответственен за происходящее.

Мужику-пихателю мои обвинения совсем не понравились. Он забухтел после моих слов, с каждой секундой усиливая громкость. Из-за него очередь и дорога до самолёта казалась вечностью.

Уже на борту самолета я попросила бутерброд и таблетку аспирина. Мысли невольно вернулись к прерванному разговору с Мариной. Головная боль усиливалась из-за того, что имя напоминало мне о чём-то. Это имя было как-то связанно с прошлым, но как именно память не спешила раскрывать.

Самолёт взлетел.

Устав и наевшись, я решила немного вздремнуть.

…

Длинные светлые волосы спускались ниже талии. Они колыхались от медленного, но решительного шага. Спина девушки гордо выпрямлена, икогдаона уходила после проигрыша на южном конкурсе, то ни разу не обернулась.

Блондинка с королевской внешностью степенно прошла мимо в белоснежном платье от Валентино. Она встала к фотостенду и изящно вытянула ногу, отклонив голову назад. Её волосы, перекинутые за спину, кончиками достигали до тонкого пояса.

Модель, что испортила платье строительной ватой, чтобы вырвать победу у соперницы. Она беспощадно растерла стройматериал изнанку наряда и обувь, чтобы противница не смогла сделать ни шагу. Настолько сильно она жаждала победить. И за это Марков уничтожил её репутацию.

Именно поэтому её лицо казалось знакомым, когда она проходила мимо кафе. И именно она сидела в одной машине с Нинель и жарко с ней спорила.

Именно её имя назвала Марина.

Регина Афанасьева.

А её сестра работала последние месяцы секретарем в модельном агентстве!

…

Из-за кошмарного сна-воспоминания я подорвалась с места. Опустив голову вниз, я зажала её между ног, чтобы хоть как-нибудь успокоиться. Тем временем стюардесса объявляла посадку в Дубае. Мой стоповер тут чуть больше часа.

Ко всем проблемам мой телефон сломан, и я не успевала купить новый, а Марина и вообще никто в Москве на данный момент не знал — моё нынешнее местонахождение. А единственный, кому я успела его сообщить, оказался неблагонадежным осведомителем.

**

Выйдя из самолёта в Аддис-Аббебе, я в первую очередь связалась со знакомым эфиопом Абелем через его брата таксиста. Именно он занимался транспортировкой продуктов и вещей первой необходимости до ближайших сел. Уже два года, как между нами действовал договор, по которому он отвозил меня в деревню и после возвращал в столицу. Расстояние от Аддис-Аббебы до Шеке приличное и мало кто брался за такую работу, поэтому данную услугу Абель предоставлял только для меня.

В этот раз мне пришлось немного его подождать. Потому что обычно я с ним связывалась заранее. Но, когда его потрепанный высокий грузовичок подъехал к аэропорту, он вышел и приветливо растянул губы в частично беззубой улыбке, а затем помог залезть в кабину автомобиля.

— Ты ведь вроде недавно уезжала, — Абель заговорил на смеси английского и амхарского и завёл с глухим выхлопом машину.

— Мне письмо пришло из деревни. У них пожар случился.

— Беда, — грустно проговорил он, качая головой и поцокивая. — Кто-то погиб?

— Подробностей не знаю, поэтому сразу полетела сюда.

Остальную часть путь я провела в полусне, из-за чего больше молчала, чем говорила.

К тому же отголоски кошмара, который я увидела при подлёте к Дубай, омрачали меня. Мой телефон сломан, а в аэропорту Дубай купить новый аппарат я не успела, как и связаться с Москвой. Я приобрела телефон уже в Аддис-Абебе, но симка в нём не работала. Видимо она тоже повредилась, когда поломоечная машина проехалась по ним. Попытка подключиться к общественному вайфаю сорвалась, потому что сигнал тут слабый. Мне не удалось даже войти на электронную почту.

От разочарования хотелось биться об асфальт. Но тут обстоятельства оказались сильнее меня. Мне пришлось отложить прием связи с Москвой на поздний час.

Мы прибыли в Шеке в вечерних сумерках. Меня встречали всей деревней. Абель уехал в соседнюю деревню, и мы договорились, что он вернется за мной дня через два. Эфиопы из Шеке тут же взяли меня в оборот и отправились показывать мне погоревшие места. Пострадало, к счастью, не много, но приступать к работе было уже поздно. Они вкусно меня накормили и отправили спать в отдельную хижину. Но мне перед сном захотелось, пока последние сумерки ещё освещали дорогу, пройтись и осмотреться.

Кое-что меня зацепило, когда местные жаловались