Шрифт:
Закладка:
– Не пугайтесь так. Просто Амри сегодня не в настроении – дурные новости, сами понимаете.
Младший поддакнул:
– Когда она такая, не то что слова поперек сказать нельзя – лучше и не дышать в ее сторону. Но вы молодцы, – одобрительно кивнул он.
– Ладно, Генс, потом поболтаешь, ехать пора. Бери юношу, я помогу нашей гостье.
Генс недовольно скривился:
– Вечно ты за меня решаешь, Лайн.
– Кто старше, тот и решает.
В их голосах прозвучало нечто странное, особенно у Генса, но я не успела сообразить, что именно: Лайн подъехал ближе, подведя свободную лошадь, и помог Кинну подсадить меня. Усаживаясь, я неловко задела седло правой ногой, и лодыжка вспыхнула от боли, а я еле сдержалась, чтобы не застонать. Да уж, вряд ли поездка будет приятной.
Лайн, заметив это, погладил лошадь по холке:
– Не бойтесь, Красотка идет очень мягко, она вышколенная.
Положив руки на переднюю луку седла, я увидела, что пальцы дрожат от напряжения – я слишком долго держалась за Кинна, – и мельком отметила, что ухоженные лошади Лисиц были нуммийскими чистокровными, такими бы и Советники не побрезговали. Но откуда такие лошади тут взялись? Конечно, животных Тени не трогали, но за столько лет выживший домашний скот должен был одичать. И вообще, зачем Лисицы ведут с собой сменную лошадь?
Лайн что-то ласково сказал Красотке, а потом грустно мне улыбнулся:
– Они с Нери неплохо ладили.
– Так вы взяли ее… для Нери? Но разве она не должна была вернуться в Зеннон?
Лайн отрицательно покачал головой. Кинн поднял с дороги мое кепи, которое чудом не растоптали, и, отряхнув, отдал мне. При этом он незаметно коснулся моих пальцев, словно говоря: «Всё будет хорошо».
Генс тем временем спешился, вытащил из чересседельной сумки чепрак и, постелив его на круп лошади, нехотя приблизился к Кинну.
– Мешок отдай Лайну, потом выверни карманы и всё, что там есть, бросай сюда, на дорогу.
Меня передернуло от возмущения:
– Что вы себе позволяете?
Генс пожал плечами:
– Только не говорите мне, что эта татуировка – для красоты. Вид у тебя, приятель, не особо опасный, но рисковать я не хочу.
Кинн напряженно замер, а потом медленно снял с груди мешок и передал мне. У меня мелькнула мысль, нет ли там чего-нибудь важного, но Лайн уже протянул руку, и я, ощущая бессилие, отдала ему мешок.
Кинн тем временем по очереди вывернул карманы куртки и штанов. В одном из них оказался складной нож с арганитовым лезвием, в другом – кожаный мешочек с камнями для щита. При виде мешочка сердце у меня дрогнуло. Хорошо, что Кинн забрал из поместья еще и камни Псов. Лишь бы Генс не взялся обыскивать его карманы сам.
Но молодого мужчину найденное, видимо, устроило – он подобрал нож, заглянул в мешочек и, тихонько присвистнув, убрал всё себе за пазуху. Потом он вскочил на коня и крикнул Кинну:
– Седло я тебе не уступлю, уж извини.
Тот, взявшись за протянутую Генсом руку, молча залез позади него на коня, и мы тронулись: я посередине, слева от меня ехал Лайн, а справа – Генс с Кинном. Лодыжка сразу же болезненно заныла, но, к счастью, ехали мы неспешно, и че рез какое-то время я перестала замечать боль.
Генс, похоже, терпеть не мог молчание и то и дело перебрасывался с Лайном какими-то малопонятными репликами, а я, невольно слушая их разговор, внезапно кое-что осознала. По тому, как прислушивался к ним Кинн, я поняла, что он тоже заметил: их выговор отличался от нашего.
Воспользовавшись паузой в разговоре, Кинн спросил Генса:
– Вы ведь не из Зеннона?
Лицо у молодого мужчины вытянулось, и он со скорбной миной посмотрел на Лайна. Тот с усмешкой ответил:
– А я тебе всегда говорил, что зеннонец из тебя хуже некуда. Ну уж точно хуже, чем из меня.
Мне вдруг вспомнились занятия с наставником Луккианом, и я с уверенностью сказала:
– Вы из Альвиона.
Лайн отозвался, уже не скрывая свой мягкий альвионский выговор:
– Именно так.
Кинн нахмурился.
– Но почему вы здесь? Вас тоже изгнали?
Генс взглянул на Лайна, и оба рассмеялись, словно это была очень удачная шутка.
– Ох уж эти зеннонцы! Чуть что, так сразу «изгнали».
– Вы… не преступники? – не удержалась я.
Генс воззрился на меня с оскорбленным видом.
– Преступники!.. Мы торговцы. Каждый день рискуем своими жизнями, чтобы обеспечить людей всем необходимым.
Мы с Кинном в изумлении переглянулись.
– Но торговля Альвиона с Зенноном прервалась почти девять лет назад!
Генс закатил глаза:
– О наивнейшие! Официальная торговля, может, и прекратилась, но мы, – он вдруг подмигнул мне, – готовы работать даже в тяжелых условиях. И потом, неужели вы думаете, что мы торгуем только с зеннонцами?
Тут уже не выдержал Кинн:
– О чем вы говорите? Тени поглотили всю Серру, кроме Зеннона и Альвиона.
Генс послал в сторону своего товарища взгляд, в котором явно читалось: «Нет, ну ты только послушай».
Лайн заговорил:
– Когда Тени только появились, первые беженцы из Энтаны приплыли в Альвион и предупредили город. И к тому времени, когда Тени подобрались к нашим границам, Гильдия камневидцев успела создать световой щит и предупредить Зеннон. Нумму и Аиру не повезло. Нумм слишком близок к Энтане, Тени добрались туда быстрее всего, а оттуда – и до Аира. Конечно, кто-то успел сбежать, но долгое время мы, как и вы, думали, что всех остальных поглотили Тени. Как оказалось, нет. И пусть выживших совсем немного, горстка по сравнению с тем, что было раньше, но мы торгуем с ними – и с Нуммом, и с Аиром. Ну, еще и с поселениями в окрестностях Альвиона.
За последний час я узнала столько нового, что теперь чувствовала себя как рыба, которой сказали, что дышать вообще-то можно не только в воде.
– А что с Энтаной?
Генс недовольно покосился через плечо на Кинна. Я бросила взгляд на Лайна – тот тоже помрачнел.
– Энтана мертва. Проклята. Никакие богатства мира не заставят нас ступить туда хоть одной ногой. Нет уж, отправиться туда – это всё равно что добровольно сунуться в… – Он резко замолчал. – Не важно. Давайте не будем о плохом.
Какое-то время все молчали, даже Генс. Но один вопрос никак не давал мне покоя. Тщательно подбирая слова, я спросила:
– Нам всегда говорили, что у Альвиона есть эрендин. Но, видимо, это неправда. Как
