— Что же, так даже лучше. Это была тяжёлая тайна, — тихо ответил герцог. — Но я хотел сказать не столько об этом, сколько о том, что вам необходимо узнать, почему ваша мать так поступила.

— Я бы не хотел обсуждать с вами поступки моей матери, — сухо оборвал его Виго.

— Сеньор Виго, из уважения к светлой памяти Мелинды я бы тоже не хотел это обсуждать, — произнёс герцог слегка раздражённо и тут же добавил, уже мягче: — Но она хотела бы, чтобы вы это узнали — ваша мать была эйфайрой. Как бы вы не относились к эйфайрам в целом.

— Что? — переспросил Виго с удивлением. — С чего вы так решили?

— С того, что я это знаю. И она это знала, и тщательно скрывала, ради своих детей. А вы думаете почему она была так талантлива? Именно поэтому её картины наполнены таким волшебством. И её мучали головные боли тоже именно поэтому. Ей, как любому эйфайру нужно было подпитываться энергией. Она была творцом и ей нужны были источники вдохновения — прекрасные виды, путешествия, новые яркие люди, яркие эмоции, переживания, чувства, любовь, искусство, всё то, что вдохновляет. Это было её пищей. Но у неё не было возможности получать всё это. Ваш отец держал её в особняке, словно в клетке. Поэтому её преследовали головные боли — от постоянного голода. Ну или жажды, если угодно. Я ей помогал, но бессилен был её освободить. Поэтому её жизнь сложилась именно так, и оборвалась трагически, — с грустью в голосе произнёс сеньор Дельгадо.

— Этого не может быть, — с сомнением ответил Виго, — если бы она была эйфайрой, рано или поздно это бы кто — то заметил! В нашем доме были камалео… Ищейки, цвет её глаз… Отец бы знал! Нет, она точно не была эйфайрой. Да она погибла, если можно так выразиться, от руки эйфайра!

— Сеньор Виго, вы вправе сомневаться, но я говорю вам то, что знаю непосредственно от неё. И ваш отец знал, уж поверьте. Не сразу, но потом он всё понял. И… Он считал, что, оградив её от «тлетворного влияния богемы» он сможет её вылечить. Он считал, что это болезнь, а он лучше знает, как с ней бороться. И, увы, это плохо закончилось. Она не погибла от руки эйфайра. Но об остальном вы должны узнать сами и не от меня, уж простите, я не имею морального права говорить вам об этом.

— На что вы намекаете? — настороженно спросил Виго.

— Сеньор Виго, я дал ей слово, что не стану ничего говорить или предпринимать, если случится то, что случилось. Я не могу его нарушить, тем более слово данное Мелинде. Могу сказать только, что вам следует подробнее узнать, что произошло в день её гибели. Вы человек пытливого ума и с вами работает детектив, вы сами во всём разберётесь, — ответил герцог. — Единственное, что могу добавить — вы не знаете об эйфайрах всей правды. Не все эйфайры выглядят так, как все привыкли о них думать. Некоторые из них не имеют явных признаков эфира. Когда вы приходили ко мне в Дом искусства, я говорил вам о трудах графа Вальярдо. У меня есть часть его дневника. Он проводил исследование эйфайров на основании тех сведений, которые узнал у ольтекских племён, их шаманов и жрецов. И эти сведения весьма любопытные. Но, к сожалению, у меня нет остальных двух частей этого документа, чтобы сделать окончательные выводы. Одна из этих частей должна быть у вашего отца, он забрал её из банка вместе с бриллиантом. Я хотел попросить вас, дать мне возможность прочесть этот документ, чтобы получить полную картину, — герцог посмотрел на Виго. — Это очень важно. Полагаю, раз и вы хотите во всём разобраться и узнать об эйфайрах всю правду, вам тоже будет интересна эта информация.

— Почему это важно?

— По одной простой причине. Вы должны знать, сеньор Виго, что Оливия, Доменик и Изабель — тоже эйфайры, точно такие же, как и их мать.

Виго не мог поверить во всё то, что сказал герцог Дельгадо. С одной стороны это, конечно многое объясняло. Во всяком случае, были понятны тяга к искусству и таланты Доменика и Изабель, но Оливия? А как быть с цветом глаз? С цветом ауры? Почему ищейки не видели в них эйфайров? Но и у него ведь тоже были головные боли? Вот только он не испытывал ни голода, ни жажды, в таком виде, в каком их испытывают эйфайры. У него нет никаких талантов, он не видит ауру, не имеет способностей, он просто человек и всё это глупости! Нет, герцог ошибается — это что-то другое!

— Вижу, что вы не сильно удивлены, сеньор Виго. Полагаю, вы и сами что-то замечали или о чём — то догадывались.

— Ну… Доменик, пожалуй, больше всех похож на мою мать, но это не доказательство. То, что человек талантлив, не означает, что он эйфайр. Меня тоже мучали головные боли, это же не значит, что и я эйфайр. Просто некоторые болезни переходят от родителей к детям, — пожал он плечами.

— В каком возрасте у вас начались головные боли, сеньор Виго? — спросил герцог мягко.

— Не помню точно, лет в двенадцать, наверное. Почему вы спрашиваете?

— Двенадцать лет — возраст инициации, — ответил герцог. — Согласно легендам ольтеков, инициация — это пробуждение солнца внутри эйфайра. Так просыпается его нагуаль — божественный двойник, который отвечает за то, чтобы эйфайр совершил то, для чего рождён. И голод, который он начинает испытывать, это потребность найти источник, который питает всех эйфайров и связаться ним. Но если пробудившийся не находит этого источника и не устанавливает с ним связь, то, чтобы выжить, он вынужден начать питаться жизненной силой других людей.

— И что это за источник?

— Это я и хотел выяснить. Ответ на этот и другие вопросы, должны быть в дневнике графа Вальярдо. Поэтому я и прошу вас дать возможность его прочитать. От этого зависит будущее Доменика, Оливии и Изабель. Закон о резервации — это лишь начало. Дальше всё станет хуже. Видите ли, кроме всего, этот дневник содержит расшифровку части документа, который граф Вальярдо назвал «Календарь времён». И согласно этому календарю, сейчас заканчивается время Пятого солнца. А значит, солнце должно погаснуть.

— Пятое солнце? И что это значит? — спросил Виго.

— Пока не знаю. Ответы нужно искать в остальных частях дневника. Но предсказание звучит довольно пугающе и в нём есть прямое указание на то, что предотвратить это