Федоскин слез с трибуны и кончил отчет.

1964

Он

Он не ел рыбу — боялся, что попадется косточка.

Он не ел мясо — боялся, что скоро состарится.

Он не ел хлеб — боялся, что потолстеет.

Он не пил вино — боялся, что станет алкоголиком.

Он не носил шляпу — боялся, что обзовут «интеллигентом».

Он не плавал в море — боялся, что утонет.

Он не включал телевизор — боялся, что дернет.

Он не ездил в трамвае — боялся, что трамвай сойдет с рельсов.

Он не лазил по горам — боялся, что не поднимется.

Он не летал на самолете — боялся, что не спустится.

Он не ходил в кино — боялся, что увидит то, что уже видел.

Он не ходил в театр — боялся, что увидит то, чего еще не видел.

Он не ходил на выставки художников — боялся, что увидит не то.

Он не говорил «да» — боялся, что его будут считать соглашателем.

Он не говорил «нет» — боялся, что его будут считать нигилистом.

Он не говорил ни «да» ни «нет» — боялся, что его будут считать человеком без собственного мнения.

1964

Голубь

Один голубь любил садиться на голову Карлу Марксу. Этот Карл Маркс был памятник. Или, вернее, памятник был Карл Маркс. А голубь, видно, этого не знал и поэтому садился там, где хотел.

Карлу Марксу это, конечно, не нравилось. Надо сказать, ему вообще мало что нравилось в этой жизни, но голубь, сидящий у него на голове, — особенно.

Этот глупый голубь не понимал, что Карл Маркс — не только революционер, каких мало, но еще и великий мыслитель, каких больше нету. И вот так нагло сидеть на голове у мыслителя — просто неприлично. Даже как-то вызывающе. Сами посудите: ну, кто такой голубь?.. Ну, разве можно их сравнивать?

И можно ли, например, представить обратную картину: Карл Маркс сидит на голове у голубя.

Представить, конечно, невозможно, ибо: ну, какая у голубя голова?.. Так, не голова, а головка, правда? А у Карла голова мыслителя. Безразмерная, как носки. Огромная, как у Энгельса. Имеется в виду памятник на той же улице, но в другом городе. Впрочем, сравнивать голубя с памятником все же придется, раз уж он регулярно садится. Так давайте, товарищи, сравнивать. Ведь метод сравнительного анализа не изжил себя и еще послужит общему делу.

Итак, Карл Маркс написал «Капитал». А голубь что написал? Летает только изредка, как дурак, и ничего не пишет.

Далее. Карл Маркс вывел закон классовой борьбы и критиковал гегелевскую философию. А голубь что вывел и кого критиковал?.. Да он всю жизнь проворковал, ни разу никого даже толком не клюнул.

Хотя некоторые воробьи от голубей, прямо скажем, не в восторге. Некоторые их и за птиц не считают. Вот вороны — те умные, хотя и пропитаны то ли нищенством, то ли ницшеанством… А эти — противные, только на асфальт и гадят…

Карл Маркс объяснил нам, что такое «деньги — товар — деньги» и про прибавочную стоимость. А голубь ничего не объяснил. И даже не прочитал «Манифест коммунистической партии», где было прямо сказано о призраке Владимира Ильича Ленина, который бродит по Европе, но его там никто не замечает, только у нас… В общем, необразованный, политически неграмотный голубь, убить его мало. Есть голубь — есть проблема. Нет голубя — нет проблемы.

Так что благодаря этому нехитрому сравнительному анализу мы вновь подошли к этому решающему на всех этапах нашей истории вопросу: что делать? И как всегда приняли единственно неверное решение: надо стрелять.

Тем более что ситуация осложнилась. Эта пернатая сволочь, как выяснилось, не просто сидит на голове, но иногда еще и капает чем-то нехорошим прямо Карлу Марксу на мозги. А Карл Маркс, видите ли, все это должен терпеть. А надо сказать, Карлу Марксу за то и поставили памятник, что он весь мир призвал к терпению. И мы запели:

— Весь мир насилья мы разрушим до основанья.

А он смотрит на нас как на ренегатов каких-то.

— Почему же «до основанья»? — спрашивает. — Надо бы и основанье снести!

Так и сделали. И теперь нашему голубю даже сесть не на что.

1964

Любовь в XX веке

В XX веке все стало чуть быстрее, чем раньше.

Он и она однажды вошли в лифт двенадцатиэтажного дома. Лифт был скоростной и немного кружил головы.

На втором этаже они познакомились, разговорились…

На третьем поцеловались в первый раз.

На четвертом он сделал ей предложение.

На пятом она согласилась.

На шестом — чтобы не потерять времени, он нашарил за ее спиной кнопку, и они мягко поехали вниз подавать заявление в загс.

Между пятым и четвертым этажами лифт вдруг застрял.

Тут молодые поссорились. Он сказал, что она поломала ему всю жизнь. Она сказала, чтоб он убирался поскорей к своим родителям из ее кабины.

— Эта клетка настолько же твоя, насколько моя! — ответил он. И был прав. Если вдуматься.

Они тогда поделили кабину на две равные части. Но с кнопками вышел конфликт. Он отхватил себе семь штук, всучив ей «Тревогу», которая не работала.

Но тут лифт вдруг тронулся с места, и, проезжая мимо третьего этажа, они помирились.

На втором этаже они поцеловались в третий раз. И дальше, вплоть до первого, уже ехали взявшись за руки совершенно спокойно и счастливо.

Это было их свадебное путешествие.

1965

Афоризм

Писатель Г. создал афоризм «Курить — здоровью вредить».

Афоризм этот имел успех у читателей, которые стали передавать его из уст в уста, всегда со своей высокой оценкой.

— Как смело сказано! — говорили одни. — Ведь это действительно так. Это правда. Суровая и нелицеприятная.

— Что талантливо, то талантливо, — соглашались другие. — А талант всегда пробьется, сколько бы его ни зажимали.

— Правильно. Духовная красота есть красота духа, — рассуждали третьи. — А физическое совершенство есть совершенство физики!

Итак, с какого-то момента все незаметно для себя заговорили исключительно афоризмами. Более того, не говорить афоризмами уже стало как-то некрасиво по отношению к писателю Г.

Так, например, писатель Д. побежал в редакцию толстого журнала и со скандалом забрал из нее рукопись своего уже утвержденного к печати романа. После гениального афоризма писателя Г. роман этот, оказалось, просто стыдно печатать.

Кинорежиссер Н. предложил писателю Г. написать по его афоризму сценарий, обещая заключение договора без заявки, только на основании уже