наказание из-за своего тугодумия, и теперь ни за что не рискнул бы ослушаться старого свирепого гоблина без веской причины — а еще один приказ Его Цветочества вряд ли мог считаться таковой.

— Ничего, ничего, — Джуп успокаивающе похлопала погрустневшего принца по плечу. — Теперь мы все сделаем как надо и не будем полагаться на столь ненадежную штуку, как приказы! Подкуп куда лучше, уж поверьте! Тем более, даже я знаю, чем подкупить Фарра…

И спустя несколько мгновений принц уже пронзительно кричал, бросая в двери карамельные яблоки и все, что подворачивалось ему под руку:

— Нектар! Несите мне нектар! Столько бутылок, сколько найдете! Ленивые гремлины, где мой нектар?!

И пока переполошившаяся челядь с писком и верещанием металась по коридорам, передавая друг другу весть, что Его Цветочество желает нынче ночью напиться вдрызг, принц Ноа довольно хохотал, приплясывая вокруг своей кровати.

— Подкуп! — восторженно повторял он. — Побег!!! До чего же это все весело!..

Глава 42. Явная нерешительность мэтра Абревиля и неясные противоречия в чувствах Джуп

...А вот уговорить мэтра Абревиля оказалось куда сложнее, чем Его Цветочество. Времени у Джуп было в обрез: принц Ноа вызвал к себе придворных сорок, якобы желая услышать еще одну порцию сплетен, а она, пользуясь суетой и шумом, которые были неизменными спутниками придворных птиц, выскользнула из королевских покоев.

Волшебник нашелся там, где и предполагалось — в гостиной. Человек, не лишенный чувства сострадания, сказал бы, что всем своим видом мэтр Абревиль выражал крайнюю степень упадка духа — словом, попытался бы подобрать выражения так, чтобы сберечь остатки самоуважения Мимулуса. На самом деле бедный чародей попросту лежал на полу у камина, свернувшись жалким калачиком, и тихо стонал. Сколько ни тормошила его Джуп, он шептал: «Ах, оставь меня!» и зажимал руками красные распухшие уши. Сороки не только истерзали напрочь его слух своей болтовней, но и постоянно щипались, от души веселясь, когда их птичник вскрикивал от боли. И то, и другое было невыносимо для мэтра Абревиля. Он чувствовал себя полностью разбитым и уничтоженным.

— Мимму, соберись с силами! — шипела Джуп, постоянно оглядываясь и прислушиваясь: сороки могли вернуться в любое время.

— Мне кажется, что если я услышу еще хотя бы одно слово, то непременно умру! — простонал чародей, сжавшись всем телом. — Эти птицы… Эти чудовищные птицы!.. Они не способны замолчать ни на минуту!..

— И сейчас они развлекают принца, как им и полагается, — терпеливо сказала в сотый раз Джуп. — Должно быть, Его Цветочество привык к ним и может выдерживать их крики гораздо дольше, чем простой смертный. Но, все же, времени у нас совсем мало! Ты слышал, что я говорила?.. Сегодня ночью мы сбежим из Ирисовой Горечи!..

— Это опасно, — безвольно промолвил Мимму, не меняя позы.

— Его Цветочество говорил мне то же самое, — воскликнула Джуп, начиная слегка сердиться. — Но если его нужно было убеждать в пользе побега, то с чего бы тебе сомневаться? Если мы не покинем остров, то всей твоей затее конец! И мне тоже! Ты же говорил, что поможешь мне спастись…

— Да какой же это побег, — апатично и вяло возражал волшебник. — Ты сама сказала, что мы идем на праздник вместе с принцем…

— Какая разница?! — всплеснула руками Джуп, начиная подозревать, что Мимулус попросту ищет причину, чтобы остаться на месте и тихо умереть перед камином в гостиной. — Мы выберемся из усадьбы — вот что главное! Пока принц будет веселиться и праздновать, ты, Мимму, подготовишь все для магического перемещения. Мы очутимся далеко-далеко от Ирисовой Горечи и продолжим свой путь в Росендаль. А если не выйдет — что ж, уйдем обычным образом, как это принято в моих родных краях, и спрячемся в лесу. Все лучше, чем терпеть здесь издевательства от птиц и гоблинов!

— Но магическая девиация…

— Я в этом ничего не понимаю, — отрезала Джуп, — но, кажется, ты говорил, что она не так сильна в мирах Туманности. И мы можем идти в Росендаль окольными путями!

— Ты рассуждаешь так, словно путешествие между мирами — это поездка на ярмарку в соседний город! — чуть живее проворчал мэтр Абревиль, косясь на нее с недовольством. — На главной дороге с путешественников берут подати, поэтому нужно свернуть в сторону и толкать повозку по бездорожью, тратя в десять раз больше времени и усилий…

— И в чем же разница? — осведомилась Джуп.

Мимулус открыл было рот, чтобы объяснить, как глупо воспринимать путешествия между мирами столь примитивным образом, но затем лицо его приобрело озадаченное выражение, а рот сам по себе закрылся.

— Пожалуй, что разницы и правда нет, — наконец признал он.

— Вот! — обрадовалась Джунипер, старательно не замечая, что выражение лица у волшебника стало еще более кислым. — Значит, именно так мы и поступим. Не знаю, сколько у нас будет времени, но ты уж постарайся найти такое заклинание, которое перенесет нас подальше от леса.

— А как же принц? — вдруг спросил Мимулус.

— Но мы же не бросим его одного! — решительно сказала Джуп, хотя по ее насупившимся бровям было видно, что во имя этой уверенности ей приходится делать над собой усилие. — С нами будет сатир-лодочник, который доставит его обратно. И, к тому же, его будут окружать подданные, которые отнесутся к нему с почтением — если он назовет себя и потребует доставить его домой. Ну а гнев господина Заразихи… Ноа не привыкать к нему. Знаешь, Мимму, этот старый гоблин полностью подчинил себе принца и сломил его волю. Это ведь только кажется, что главный здесь Ноа, а на самом деле его приучили к полной беспомощности… — и голос ее едва заметно дрогнул.

Мимулус тем временем немного ожил, и, слушая ее сбивчивую речь, с кряхтением приподнялся, растирая затекшую спину.

— Ох, да я ничуть за него не переживаю, — сказал он сварливо. — Еще тогда, в лесу, я сказал, что с ним ничего плохого не случится, если мы просто оставим его на месте. Это владения Ирисов, и наследнику обязательно придут на помощь, не фавны, так сатиры. Я имел в виду — не заподозрит ли он неладное? Если Его Ирисовое Высочество поймет, что мы пытаемся сбежать от него, то нам крышка! Нынешнее наше положение еще покажется нам райским!