когда лучи его прожекторов нащупали во тьме ночи натуральное морское чудовище, что явилось из неведомых глубин по души несчастных. А как еще можно было описать черный покатый корпус, что едва выступал из воды? Именно так должно быть следовало выглядеть тому самому Моби Дику, но уже парового века, к тому же если бы он являлся не разгневанным китом, а творением рук человеческих.

Жутко чадя своей единственной дымовой трубой единственный же в мире ныне существующий, если можно так выразиться, «чистый», таранный корабль, что, пребывая на службе во флоте САСШ, изначально не имел вообще никакого вооружения кроме своего таран, в данный конкретный момент шел полным ходом прямо в борт русского броненосца.

Неудачная концепция, малая скорость, изношенность котлов и машины, плохая маневренность, все вместе делали его неприменимым в любом нормальном сражении. Это лет сорок назад, когда корабельная артиллерия не отличалась, ни скорострельностью, ни способностью пробить железную броню, он вполне мог иметь право на существование и даже рассчитывать на определенный успех. Недаром ведь в свое время пошла мода на устройство таранов у всех без исключения кораблей. Но, будучи построенным в последнем десятилетии XIX века, этот корабль стал лишь очередным неудачным экспериментом кораблестроителей, что сплошь и рядом случалось по всему миру. И быть бы ему уже через пару лет разобранным на металл или потопленным в качестве мишени, если бы в штабе Объединенного флота Японской империи какой-то умник ни пришел к идее таранить стоящие на якорях русские корабли, коли не выходило подбить их самоходными минами.

С одной стороны, японцы, не смотря на понесенные потери, еще вполне обладали достаточными силами, чтобы испробовать подобную тактику, не прибегая к заметной помощи своих ставленников. Те же десятки миноносцев 1-го, 2-го и 3-го классов вполне годились на роль управляемых таранов. Вот только слишком хорошо у русских была поставлена сторожевая служба, что потребовало пожертвовать большей частью своих миноносных кораблей на первом этапе этой невероятно наглой и невероятно рисковой атаки. И экипажи справились. Без малого тысяча японских матросов отдали свои жизни для того, чтобы подарить своим, идущим следом, сослуживцам шанс дотянуться торпедами и таранами до бортов русских кораблей. Так бывший «Катадин», что в японском флоте так и не получил нового наименования, обзаведясь лишь номером, не только совершил переход через 3 океана, но и оказался этой ночью в заливе Талиенван, чтобы раз и навсегда продемонстрировать, имел ли он право на появление на свет или все же являлся результатом воплощения в металл мертворожденной идеи.

Ни бронебойные 75-мм, ни даже 152-мм фугасные снаряды не смогли остановить скрытый практически полностью под водой корабль. Ох, не зря его создатель одел всю надводную часть в солидной толщины броневой панцирь. Небольшие бронебойные болванки просто рикошетили от его палубы и покатых бортов, а фугасы не могли взломать не то что 150-мм бортовой пояс, а даже 50-мм верхнюю броневую палубу, не говоря уже о небольшой рубке, защиту которой не было по силам вскрыть даже 305-мм бронебойному снаряду. Так освещаемый уже десятком прожекторов и искрящийся от все новых и новых попаданий, идя на 13 узлах, он сперва дополз до «Сисоя Великого», потом играючи смял своим тараном противоторпедную сеть, после чего вломился тем самым тараном в котельное отделение броненосца, нанеся своей жертве рану не совместимую с жизнью.

Весь корпус корабля еще противно дрожал и скрипел от таранного удара, а в его внутренних отсеках уже вовсю взлетали вверх сжатые в кулаки руки и разносился эхом, заглушая стук паровой машины, рев десяток глоток празднующих свою победу людей. Все они знали, что отправляются в свой последний бой. Все они сделали свой выбор осознанно. Было ли им при этом страшно? Несомненно! Ведь любому разумному живому существу свойственно бояться. Но куда больше страха смерти, все эти, вызвавшиеся добровольцами, офицеры и матросы Императорского Флота Японии, боялись не дотянуться до противника в своем последнем смертельном выпаде. И в тот самый момент, когда корабль дернуло так, что никто не смог удержаться на ногах, а где-то в носовой части принялся стонать сминаемый металл, страх ушел. Они не подвели своего императора. Они не подвели своего командующего. Они справились. Они пустили на дно один из сильнейших кораблей этих северных варваров. Они дали всем своим сослуживцам возможность сойтись в скором бою с серьезно ослабленным врагом. А более ничего и не требовалось. Именно с такими мыслями, эмоциями, настроением, они и погибли, когда в лишенный брони подводный борт давшего задний ход таранного корабля влетел куда меньший по размерам таран небольшого пограничного крейсера «Наказующий». Бывший китайский контрминоносец в силу облегченной конструкции корпуса от подобного удара аж весь пошел волной и впоследствии даже был списан, как не подлежащий восстановлению. Однако в момент свершения мести никого из находившихся на его борту, не волновало, что именно станет с ними или их кораблем. Точно также как их японские визави, русские пограничники летели на всех парах с одной мыслью — «Только бы достать проклятую вражину!».

К величайшему облегчению Степана Осиповича очередная ночная атака японцев не привела к той катастрофе, что он себе представлял, вглядываясь с борта «Новика» во тьму ночи. Туда, где стояли на якорях основные корабли Тихоокеанской эскадры, и где не менее двух часов творилась натуральная вакханалия. К величайшему огорчению Степана Осиповича, отделаться простым испугом или приемлемыми потерями на сей раз не вышло. Нет, противоторпедные сети с честью выполнили свою роль, и сумели сохранить едва ли не половину крупных кораблей его эскадры. В общем итоге девять торпед извлекли водолазы из прикрывавших борта его кораблей сетей. Продемонстрировали великолепную выучку и расчеты орудий, что общими усилиями пустили на дно не менее полутора десятков миноносцев. Если бы еще все расчеты находились на местах, а сети обладали возможностью остановить две сотни тонн стали разогнанных до 20 узлов, а то и больше. Однако, чуда не случилось и теперь оставалось только одно — подсчитывать потери.

Столь необходимый в линии «Севастополь» полностью ушел кормой под воду, так что небольшие волны захлестывали амбразуры орудий кормовой башни главного калибра. Как сообщали с его борта, экипажу только что пришлось оставить машинное отделение и затопление корабля все еще продолжалось — слишком уж большой силы удар пришелся в его борт, чтобы этот неплохой корабль смог удержаться на плаву. Тому же бронепалубному «Олегу» хватило таранного удара всего лишь небольшого миноносца водоизмещением в 100 тонн, чтобы лечь носом на дно. В «Севастополь» же на полном ходу вошел горящий