палатки. Его отблески сверкали на холодной стали. Внешне он, конечно, был ничем не примечателен, но, просто держа оружие в руках, я чувствовал магию, выкованную в нем. Мощную.

Мое внимание привлек спящий Атриус. В мое отсутствие он еще больше свернулся калачиком, прижавшись лицом к подушке. Его присутствие было мягким, как сейчас, жесткие грани его боли и решимости стерлись. Он казался почти ребенком.

Если бы Зрячая Мать была сейчас здесь, она бы приказала мне убить его.

Я не могла притвориться, что это не так. Что именно так она и представляла себе, когда отдавала приказ. И если бы я это сделала, меня бы приняли обратно в Соляную Крепость с распростертыми объятиями. Никто не спросит о моей девственности, а если и узнает, то сделает вид, что не знает. Многие Арахессены спали со своими жертвами. Черт, даже если бы я не спала, многие бы решили, что я спала.

В схеме высшей воли Ткачихи не было ни одной души, которая бы не отвернулась, если бы они думали, что я делаю то, что делаю, исключительно из преданности своей миссии.

Если бы я была четыре месяца назад, это решение показалось бы мне очевидным: Вот он, момент. Используй его.

Теперь и я воспринимала это как однозначное решение.

Потому что ни одна часть меня, даже та, что погрязла в чувстве вины, даже та маленькая девочка, которая считала, что обязана всей своей жизнью Акаэи и Арахессенам, не могла даже подумать о том, чтобы убить Атриуса в этот момент.

Я не могла этого сделать.

Я бы не сделала этого.

Я убрала кинжал в ножны.

Глаза Атриуса открылись. Он никогда не просыпался медленно или вяло. Он всегда просыпался просто и сразу. Сегодняшний день не стал исключением, и когда его глаза открылись, они так же мгновенно, словно это был не что иное, как инстинкт, упали на меня.

Мое сердце сжалось, и это ощущение было отчасти приятным, отчасти болезненным.

Он ничего не сказал, но протянул руку — молчаливый призыв.

В груди снова защемило.

Я подползла к кровати и села рядом с ней, скрестив ноги. Его рука опустилась на мое бедро, пальцы коснулись раны, которую он оставил. Он задержался на мгновение, словно тоже переживал фрагменты прошедшей ночи.

— Ты выглядишь лучше.

Так Атриус спрашивает, Как ты себя чувствуешь?

— Я чувствую себя лучше.

Его рука не шелохнулась. Я так остро ощущала это прикосновение, что оно почти отвлекало меня — и все же, как ни странно, успокаивало. Я не была готова к тому, что контакт кожа-к-коже с Атриусом будет очень сильным. Ни в первый раз, когда я прикоснулась к нему, ни прошлой ночью, ни сейчас.

Вспышка желания в его присутствии, когда его глаза пробежались по мне, подсказала мне, что он думает о том же. И Ткачиха, это было заманчиво — идея снова забраться к нему в постель и раствориться в плотском блаженстве.

Но Атриус был не из тех, кого легко отвлечь, будь то секс или нет. И, к сожалению, как бы мне иногда ни хотелось обратного, я тоже.

— Солнце садится, — сказала я.

Мы оба знали, что это значит. Наступала ночь, и начиналась работа.

На лице Атриуса отразилось уныние.

— Да. Мне нужно узнать, скольких мы потеряли за день.

Его боль смешалась с моей собственной. Неважно, что это были вампиры. Сцены, которые я наблюдала в последние несколько дней, были слишком знакомы — слишком напоминали все смерти, которые я видел от рук Короля Пифора. Не имело значения, как выглядели их зубы или кровь. Страдания были одинаковыми.

После самых страшных событий, которые мы видели, Зрячая Мать всегда напоминала нам, что смерть — это не повод для скорби, а просто воля Ткачихи. Остальные, казалось, находили в этом утешение. Но я так и не смогла.

Большую часть моей жизни это было чем-то постыдным.

Но не сегодня. Сегодня я была рада почувствовать его — гнев на все эти бесчисленные смерти.

— Король Пифора заплатит за это, — тихо сказала я. — Скоро. Ты отомстишь за все эти жизни.

Взгляд Атриуса и его внимание скользнули вдаль, и в воздухе между нами пронеслась скорбная дрожь.

Я почувствовала его невысказанный вопрос.

Я нахмурила брови.

— Что?

Он слегка насмешливо хмыкнул, кривая улыбка искривила одну сторону его рта.

— Ты слишком много видишь, провидица.

— Я вижу достаточно, завоеватель.

Улыбка то задерживалась, то исчезала. Наконец он сказал:

— Я не знаю, правильно ли это.

Слова прозвучали медленно, словно столь откровенное признание в неуверенности застряло у него в горле.

Я думала, что Атриус больше не сможет меня шокировать. Но это… это шокировало меня.

— Почему?

— Эти мужчины и женщины были со мной десятилетиями. Я забрал их из их домов. Они следовали за мной в кошмарах. И ни разу, ни разу они не задавали мне вопросов. — Его глаза опустились на подстилку, челюсть сжалась. — И куда же я привел их, чтобы отблагодарить за верность?

— Ты привел их сюда.

— В человеческое королевство, которое не является их домом. Потому что они не могут вернуться в свои дома из-за моих действий.

Моя рука упала на его руку, прежде чем я успела остановить себя и крепко сжать.

— Ты привел их ко второму шансу.

— Это место не заслуживает их костей. Это место не заслуживает костей их детей.

— Оно не заслуживает и наших костей. И боги, как много мы ему дали. — Мои губы скривились в усмешке, а пальцы задрожали на руке Атриуса. — Ты говоришь, что тебе здесь не место. Но и Король Пифора, и его военачальники тоже не принадлежат. И они раздели, надругались и разрушили это королевство. Страдания, которые они причинили здешним людям… — Я поперхнулась словами и образами, которые они вызывали. — Это непростительно. И мы слишком долго позволяли этому происходить. Больше нельзя. Кто-то должен заставить его заплатить за это. И если ты этого не сделаешь, я найду способ.

Последнее предложение застало меня врасплох. Я не собиралась его произносить. Но Ткачиха, я имела в виду это.

Возможно, я нарушила клятву, данную Арахессенам. Но эту клятву я сдержу.

Я поклялась Арахессенам и столько лет помогала им бороться с Королем Пифором. Но я устала от борьбы. Я была готова победить.

Атриус молчал.

Наконец он сказал:

— Мы не можем взять Каризин таким образом.

Мое сердце упало, разбившись о суровые реалии нашего положения.

Нет, не могли. Его численность была меньше, чем когда-либо. Даже раньше он полагался на помощь своей кузины, чтобы захватить