Вечерело. От вершин сопок на равнину поползли длинные тени. Ондро вскинул голову, бросив взгляд на заходящее солнце, пытаясь определить, когда начнёт смеркаться. Следопыт знал, что им придётся одолеть ещё несколько лин, чтобы найти приличное убежище на ночь. Ченжеры намеревались достичь караванной тропы, пройти по ней часть пути и только тогда укрыться на противоположной стороне, одновременно устроив не только лагерь, но и засаду на тайгетские караваны, возвращающиеся назад из полуночных степей.

В этих местах проходил торный путь из Арк-Орды на полдень к степному озеру, называемому Чашей Мизирта. Конечно, им пользовались не так часто, как караванной тропой ведущей в закатные земли, но всё же присутствие людей ощущалось. Иногда попадались старые следы кострищ, обглоданные бараньи кости, обрывки верёвок и кизяк.

Лучи заходящего солнца били в спину отряду ченжеров двигающегося в сторону Цемеза. Вечерние тени сгущались, переходя в копившийся в низинах и впадинах полумрак. Ветра не было, и пустыня была как бы вся овеяна тишиной. Только мягкий топот копыт да звяканье сбруи нарушали спокойствие этих мест.

Стало почти совсем темно, когда отряд достиг невысокой скалистой гряды, тянущейся вдоль караванной тропы. В одном месте она прерывалась, образуя ущелье, на дне которого виднелась большая лужа, полная мутной дождевой воды.

Ондро ехавший впереди колонны спешился и повёл лошадь на поводу. Шуцзы и двое ментархов бывших вместе с ним, немного замялись, но всё же последовали его примеру. Вскоре опытные воины поняли, что цакхар был прав. В наступающей темноте лошади могли повредить ноги, а человек без коня в этих местах быстро становится покойником. Прозвучала команда спешиться. По пологому склону цакхар взобрался наверх и с вершины холма стал осматривать местность. Увиденное вполне удовлетворило его. Место было удобным не только для лагеря, но и для засады. Всё, как хотели его нынешние хозяева. Ещё раз оглядев окрестности Ондро махнул рукой, мол встанем здесь.

Колонна имперцев втянулась вверх по склону пологого холма. Лошадей сгуртовали в середину стоянки. Воины из цакхарских наёмников быстро выкопали несколько ям и развели в них небольшие костерки, чтобы приготовить ужин. Ченжеры последовали их примеру. Ментархи и несколько десятников проходили вдоль стоянки, следя за тем, чтобы огонь прогорел до темноты, после чего был бы потушен. Лунчир Шуцзы, командовавший отрядом, опасался, что кто-нибудь может заметить их лагерь.

– Это хорошее место для ночёвки,– обратился Шуцзы к подъехавшему жрецу Братства Богини. Пиньлу окинул взглядом окрестности и согласился с ним. Он не сомневался в способностях Ондро выбрать столь удобное место для ночёвки. Жрец смотрел на то, как воины осторожно заводят в ущелье коней. Наличие воды поможет им напоить лошадей, лишний раз, не трогая запасов драгоценной влаги.

Он обратил внимание на то, как чётко, без излишней суеты, Шуцзы и его ментархи распоряжаются устройством лагеря. Как разительно они отличаются от расслабленных и бестолковых военачальников и командиров, что служат во внутренних землях Империи Феникса. Эти-то истинные воины.

Сняв со своей головы шлем и отстегнув нагрудник, преподобный брат Пиньлу устроился на войлочном подседельнике у одного из костров, возле которого хлопотали трое ратников. Они с почтением и опаской посматривали на жреца, задумчиво глядевшего на пляшущие в ямке языки огня.

Жрец вспоминал минувшую схватку с орхай-менгулами. До этого он не очень-то верил старым воинам, участвовавшим в знаменитом походе владыки Лин Ту-Линга на полночные земли. Он считал, что те просто выдумывают всякие россказни и небылицы о свирепости живущих там дикарей, дабы скрыть собственную трусость.

Теперь же, когда он увидел орхай-менгулов в бою, он изменил свое мнение. Степняков было в три раза меньше, чем имперцев, но дрались они отчаянно и умело, и никто из них даже не подумал бросить оружие, чтобы сохранить себе жизнь. Единственный, захваченный в живых пленник, рассмеялся им в лицо, прежде чем умереть от ран.

От размышлений жреца оторвал один из ратников, протягивающий ему миску с похлёбкой и кусок чёрствой походной лепёшки.

– Покушайте, преподобный брат.

Пиньлу благодарно кивнул, принимая еду из рук воина. После еды его потянуло в сон. Сказывалась усталость последних дней. Жрец откинулся на подседельник, пытаясь расслабиться.

– Эй вы, гасите огонь,– прозвучала команда. По голосу Пиньлу узнал лунчира Шуцзы. Сгребая в яму песок, воины быстро загасили костер, и всё вокруг окончательно погрузилось во тьму.

Однако не успел Пиньлу смежить веки, как его разбудил тоскливый протяжный вой, более похожий на плач, доносившийся издалека. Через некоторое время вой повторился, но уже ближе.

– Дикари? – обеспокоено спросил жрец у одного из ментархов, расположившегося недалеко от него.

– Нет,– ответил тот, вглядываясь куда-то в темноту ночи.– Раз Ондро не вскочил на свою кобылу, значит шакалы. Он сам дикарь и его не проведёшь.

Зевнув, пожилой воин завернулся в плащ и улёгся спать. Пиньлу ещё немного поворочался, чувствуя под боком жёсткую землю, и тоже заснул. Оставшаяся часть ночи прошла спокойно. Видимо найдя нечто более интересное для них, шакалы больше не доставали людей своим воем. Лишь под утро, до слуха ченжеров издалека, приглушённый расстоянием, донёсся дробный топот табуна диких лошадей.

Пиньлу завтракал, заедая куском чёрствой лепёшки полоски вяленой говядины, когда к нему приблизился лунчир, командовавший отрядом.

– Не сочтите за дерзость, преподобный брат, но я хотел бы спросить вас о цели нашего поиска.

Военачальник неловко переступил с ноги на ногу. Жрец усмехнулся. Пограничный вояка, который не убоится схватки сразу с тремя дикарями, робел перед ним.

– Зачем тебе это? Разве тебе и твоим людям мало того, что, истребляя поганых язычников, вы обретаете бессмертие своих душ в небесной сущности Феникса?