Всё кончено.

Я отцепила Микеля от себя. Веста рядом успокаивающе положила руку мне на плечо. Я обернулась на Кая, Гипноса и Мороса, чтобы понять их точку зрения, но боги выглядели задумчивыми, пока Кай ответил мне коротким кивком.

Похоже, они все ждут какого-то треклятого решения, но у меня его нет.

– Вам осталось десять лет? – хрипло уточнила я у брата.

– Да.

После крика и приступа гнева горло саднило, а тупая боль снова запульсировала в голове. Придётся что-то решить. Можно, конечно, вышвырнуть их в Даорию, попросить Гипноса закрыть проход и попытаться забыть о них навсегда, потому что мойры своими манипуляциями заслужили свой конец. Теперь я лучше понимала Гипноса и Мороса, которые не выдержали и убили одну из них.

Я бы хотела именно так и поступить, но не могла бросить бесчисленное количество невинных жизней просто из-за желания отомстить, да и Микель не заслужил такого конца. Всё это время он был игрушкой то в руках отца, то богинь и всё же нашёл в себе силы и сострадание, чтобы закрыть на предательство глаза и попытаться найти решение проблемы. Он хотел поговорить со мной.

– Какой у вас план? Переселить всех даориев в мир людей?

– Это запасной план, потому что родным миром для нас всё-таки является Палагеда, – поправил Микель. – Жить среди людей нам опасно, если не из-за огнестрельного оружия, то из-за окружающих металлов. Санкт-Данам единственный надлежаще оборудованный для палагейцев и даориев город.

Я потёрла переносицу, догадываясь, как отреагируют главы остальных Домов.

– Архонты не позволят, – призналась я. – Даже сомневаюсь, что в Палагеде достаточно места. Даория небольшой мир, наставники говорили, что у вас буквально всего один масштабный континент и несколько длинных цепочек островов, когда остальную территорию занимает океан и моря. И всё же…

– Поэтому я и пытался начать обсуждения как можно раньше, но у нас нет выбора, Кассия. Палагеда единственный шанс на нормальную жизнь. Может, действительно пришло время попытаться стать единым народом вновь?

Я не смогла сдержать горький смешок, уверенная, что он и сам понимает, насколько мала вероятность. Мы обречём оба наших народа на постоянные столкновения.

– Начнётся борьба за власть, и ты это знаешь. Мы все знаем, – ответила я.

Брат промолчал, не став лгать.

Мы в тупике.

Я должна защищать интересы Палагеды, но и оставить миллионы погибнуть тоже не вариант.

– Новый мир.

Мы все обернулись к Весте. Та облизнула губы и откашлялась, смущённая внезапным вниманием. Даже мойры глядели на дочь Гипноса с недоумением.

– Мир людей не подходит, Палагеда тоже, а значит, нужен новый мир, – бесхитростно объяснила она и повернулась к Гипносу. Мы все повторили за ней. – Именно отец соединил два мира при помощи Переправы. Если кто и понимает, как открыть новый проход, то это Гипнос.

Я с детства жила, зная о существовании трёх объединённых миров, и всё равно идея о ещё одном поразила и была за пределами моего понимания.

– Это не так легко. Чтобы открыть путь, нужно для начала найти подходящий для жизни мир, схожий по климату и составу тех же металлов, а это может занять годы, – остудил зарождающееся воодушевление помрачневший Гипнос. – К тому же у меня уже недостаточно сил для соединения миров в одиночку. Раньше в этом могли помочь сыновья.

– Может, это знак, что все три способности твоих детей нашли воплощение в нас, – неожиданно добавила Веста.

– Морфей, Фобетор и Фантас были рождены от бога и хариты, вы же полукровки, – напомнил Гипнос. Его слова прозвучали резко, и Веста поджала нижнюю губу. Пытаясь сгладить ситуацию, он понимающе ей улыбнулся и добавил мягким тоном: – Попытка может вам сильно навредить, а я не хочу этого.

– Но ты не уверен, а мы можем хотя бы попробовать, – воспротивилась Веста, похоже, переживая за судьбу Даории не меньше меня. Я сжала её ладонь, и Веста мне улыбнулась. – Попытка ничего не стоит, если мы сможем спасти миллионы.

Взгляд Микеля засиял, он с небывалой благодарностью и восхищением смотрел на Весту. Она сейчас предлагала не просто решение, но идеальный исход, при котором мы все можем остаться в живых и избежать проблем.

– Возможно, но у нас будет лишь одна попытка. Открытие мира отнимет у меня очень много сил на долгие годы, – искренне поделился Гипнос. – Мы можем попытаться открыть мир наугад, но, если ошибёмся, не только потеряем шанс на этот план, но можем умереть сами. Я не стану ничего открывать без уверенности, что мир по ту сторону безопасен.

Гипнос закрыл тему не терпящим возражения тоном, и даже Веста не нашла ответа, присмирев. Мойры выглядели не менее опечаленными, и мне захотелось дать себе пощёчину при мыслях о жалости к ним. Всё дело в их божественном очаровании и красоте, было тяжело видеть в них чудовищ, потому что все их попытки направлены на спасение собственного народа. Но я заставила себя вспомнить, что они ведомы эгоизмом и не желали признавать собственных ошибок, хотя это спасло бы множество жизней и мы сейчас не оказались бы в такой ситуации.

– Такой мир есть. Я его знаю, – прервал тишину Морос.

– Откуда? – первым пришёл в себя Гипнос.

– После смерти Танатоса и твоей семьи я надолго ушёл. Было время, когда я не хотел никого видеть. Тогда искал новые миры и нашёл несколько. Не знаю зачем, но у трёх я даже изучил почву, гадая, почему там нет цивилизаций. В одном мире я обнаружил признаки жизни, следы существ, похожих на людей, но от их городов остались руины. Они вымерли. Третий мир был наиболее близок к Палагеде, думаю, он может подойти. Размеры чуть больше нынешней Даории, – рассказал он, глядя на брата.

Бог сна недовольно поморщился, идея ему не нравилась.

– Гипнос не может открыть проход в мир, который не видел. Я могу брату его показать, но с условием. Это будет ваша сделка со мной лично, – поставил перед выбором Морос своих сестёр. Он протянул руку для рукопожатия, не давая мойрам права на отказ. – У меня пока нет желания, но вы будете мне должны и сделаете всё, что бы я ни попросил.

Мойры переглянулись, сбитые с толку, но пожали руку Мороса, принимая условие сделки. На их тыльных сторонах ладони остались отпечатки от большого пальца, подтверждающие согласие.

Морос прижал руку к своему виску и вытянул воспоминания серым туманом, тот завертелся у него в ладони и обрёл знакомую форму стеклянной сферы. Он передал её Гипносу. Бог сна нехотя принял воспоминание, сжал шар до хруста и втянул носом