Морти приобщился к жизни английского дворянства, играл в теннис и гольф и посещал балы с представителями аристократии. Его двоюродный брат Отто Шифф водил его по городу. Он также проводил время с лондонскими Селигманами, особенно с сыном Исаака Чарльзом, который был примерно ровесником Морти. К тому времени Исаак и его семья уже три десятка лет жили в Лондоне, и они были на пути к тому, чтобы занять самые верхние ступени английского общества. И Чарльз, и его брат Ричард в конце концов были посвящены в рыцари.

По выходным Морти часто бывал в Далби-Холле в Лестершире, одном из двух загородных поместий Касселя. Он так часто писал домой о том, как проводит ленивые выходные в деревне, или о том, как играет в гольф с Чарли Селигманом, или об охотничьих экскурсиях, что его родители начали удивляться, как он находит время для работы. "Мне было жаль видеть... что вы недовольны тем, что я так часто езжу в деревню", - написал он в ответ на одно предположительно раздраженное письмо от отца, объясняя, что у него "очень мало настоящей работы".

Во время его пребывания в Лондоне между Соединенными Штатами и Испанией разразился дипломатический кризис из-за Кубы, находившейся в то время под испанским контролем и охваченной восстанием населения против своих колониальных владык. В феврале 1898 года загадочное затопление крейсера USS Maine, отправленного президентом Маккинли в гавань Гаваны для защиты американских интересов на острове, открыло путь к испано-американской войне. Стремясь оправдать ожидания отца, Морти предложил ему поступить на службу: "Если в какой-то момент вы сочтете, что мой долг как американского гражданина - записаться добровольцем, ведь там вы можете судить об этом гораздо лучше, пожалуйста, дайте мне знать, и я немедленно вернусь домой". Джейкоб согласился, что его сыну пора возвращаться домой, но у него были другие планы на него.

Пришло время присоединиться к партнерству.

Глава 13. ПАРТНЕРЫ И КОНКУРЕНТЫ

Олдман и Сакс. В истории современных финансов не было союза более значимого, чем тот, который создал самый могущественный в мире инвестиционный банк. Но деловое партнерство, возникшее в результате женитьбы Сэма Сакса на Луизе Голдман в 1877 году, посеяло горькую обиду, которая в конечном итоге привела к разрыву семей Голдман и Сакс. Чем больше процветал банк, тем больше страдали семейные отношения.

В 1881 году Маркусу исполнилось шестьдесят лет. Его бизнес постепенно рос, и теперь он размещал коммерческие бумаги на сумму около 30 миллионов долларов в год. Его дочь Роза и ее муж Юлиус Сакс устроили ему праздник по случаю дня рождения, и во время торжества он поднялся, чтобы сказать несколько слов. Маркус рассказал о том, как удачно сложилась его жизнь - от торговца до банкира, а затем удивил собравшихся Голдманов и Саксов, обратившись к Сэму и предложив ему партнерство. Отныне компания будет называться "М. Голдман и Сакс", а не "М. Голдман и сын".

Маркус предоставил Саксу 15 000 долларов, чтобы покрыть его вклад в капитал только что переименованной компании. Кредит выплачивался тремя частями, но Маркус отказался от последнего платежа в честь рождения своего внука Уолтера, младшего из трех мальчиков Сэма и Луизы. "Похоже, что в самый первый день моего появления на свет я заключил свою первую деловую сделку для Goldman, Sachs", - любил шутить Уолтер.

Несомненно, Маркус разглядел в надежном и трудолюбивом Сэме Саксе частичку себя. Но никто в зале во время того праздничного ужина не упустил из виду, что, выбирая первого партнера, Маркус обошел стороной своего сына Генри, который с нетерпением ждал возможности присоединиться к отцу в бизнесе. (Старший сын Голдманов, Джулиус, уже начал успешную юридическую карьеру и занимался благотворительностью в еврейской общине).

Генри, который носил толстые очки для коррекции близорукости и в юности уже лысел, отцовская грубость, возможно, вызвала болезненные воспоминания детства. Его отношения с Луизой, которая была на два года старше, всегда были неспокойными. Он считал ее любимицей родителей (и это впечатление, вероятно, было верным), переживал, когда они вставали на ее сторону в детских ссорах, и выходил из себя в приступах ревности. Теперь его отец передавал мужу Луизы свое право первородства. Если Генри и нуждался в подтверждении своего второсортного статуса в семье, то это было именно так.

Несмотря на плохое зрение, из-за которого ему было трудно читать, Генри отлично учился в школе, а в шестнадцать лет последовал за своим старшим братом Джулиусом в Гарвард. Но на полпути к первому курсу Генри бросил учебу, обвинив свое зрение в неспособности успевать. Маркус, беспокоясь за будущее Генри, не скрывал своего разочарования, и его решение обойти сына и предоставить партнерство зятю, вероятно, было обусловлено его убежденностью в том, что Генри не справится с этой задачей. "Я всегда считала, что отец считал Генри неспособным справиться с такой ролью из-за его физических недугов", - вспоминает внучка Генри, Джун Бретон Фишер, в своей биографии деда. "Хотя решение Маркуса было основано на здравом смысле, а не на эмоциях, оно стало сокрушительным ударом для Генри".

Получив отказ, Генри пошел работать продавцом в фирму "Дрейфус, Уиллер и К°", которая частично принадлежала семье его шурина, Людвига Дрейфуса, элегантного и строго одетого мужа старшей сестры Генри, Ребекки. Следующие три года он провел в изгнании в дребезжащих вагонах, путешествуя по стране с образцами текстиля. Очевидно, он проявил некоторую инициативу в качестве коммивояжера. В 1885 году Маркус принял Генри и Людвига Дрейфусов в свою фирму, которая была переименована в Goldman, Sachs & Co. Однако порядок в фирме оставался четким: Генри вошел в нее на младшей позиции по отношению к Сэму Саксу, и свояки не достигнут равного положения до 1904 года, когда Маркус умер и в своем завещании возвел Генри в старшее партнерство.

К моменту прихода Генри в фирму компания переехала из подвального помещения в двухкомнатный офис на втором этаже дома 9 по Пайн-стрит, где название компании было напечатано позолоченными буквами на стеклянных витражах. Партнеры сидели в передней части офиса, а заднюю часть занимали стенографистка г-жа Шрайбер ("писец" по-немецки), горстка посыльных и восемь-десять клерков, работавших "с подтянутыми резинками рукавами рубашек, с зелеными тенями на глазах, стоя за высокими столами, кропотливо внося записи в толстые бухгалтерские книги", вспоминал Уолтер Сакс, который, будучи подростком, иногда сопровождал отца, когда тот отправлялся на работу по утрам в субботу.

В