— Ладно, можешь идти, — ответил он, проигнорировав второй вопрос.

— Нет, подожди, ты правда покраснел, — поразилась Даниэла и от неожиданности даже рассмеялась. — Это из-за того, что я сказала, что люблю тебя?

Даниэла и представить не могла, что Феликс способен смущаться, но отрицать этого не стал даже он сам. Вместо этого он принял сосредоточенный и равнодушный вид, словно таким образом можно было спрятать очевидное.

— Почему ты вечно болтаешь о всякой ерунде вместо того, чтобы заняться действительно полезными вещами?

Так как Феликс избегал смотреть на Даниэлу, показалось, будто этот вопрос был больше риторическим, но не среагировать на него она не смогла.

— Это не ерунда, вообще-то это важно, — сказала Даниэла.

— Важна только та информация, которая несёт хоть какую-нибудь ценность, всё остальное — пустой трёп, — резко ответил он.

— То есть мои признания для тебя никакой ценностью не обладают?

— Не вижу в этом никакого смысла, если всё и так понятно.

Фыркнув, Даниэла поднялась и принялась торопливо закидывать учебник с тетрадью обратно в сумку.

— Отлично, — сказала она, — может для тебя смысла нет, а для меня есть. И если ты этого не понимаешь, мне вообще с тобой разговаривать не о чем.

— Даниэла, не начинай, — вздохнул Феликс.

— А я и не буду, — резко ответила Даниэла. — Я просто уйду, потому что всё равно ничего нового сказать тебе не могу, так что общаться нам не о чем.

В довершение она не забыла громко хлопнуть дверью, чтобы показать всё своё возмущение, и пошла на первый этаж, к гардеробу. На самом деле слова Феликса не так уж и сильно её задели, и в любом другом случае Даниэла пропустила бы их мимо ушей, но ей хотелось немного его понервировать.

Скорее всего, Феликс посчитал её выходку немотивированной и совершенно нелогичной, но именно этого Даниэла и добивалась. Иногда ему полезно было узнать, что его слова задевают других людей, а так как обрывать их отношения из-за такой мелочи он не стал бы, ему пришлось бы об этом задуматься. А если Феликс решит ждать, когда Даниэла подойдёт мириться первой, то у него ничего не получится, потому что делать этого она не собиралась.

Игра 14. Подопытный кролик

Больше медлить было нельзя. Чем дальше Даниэла откладывала своё признание перед одноклассниками, тем страшнее ей становилось, но при одной мысли об этом сердце уходило в пятки. Сначала она планировала сделать это перед первым уроком, но не нашла в себе сил, поэтому перенесла покаяние на конец занятия. Во второй раз, естественно, Даниэла опять не решилась, и с позором бежала из кабинета, соврав самой себе про какие-то важные дела.

В результате она настолько взбесилась из-за собственного безволия, что ощутила приступ особенной безрассудной отваги. Хотя злилась Даниэла на себя, у неё это обычно выливалось в желание разобраться со всеми, кто раздражал её, и на данный момент этими всеми были её одноклассники.

Так как настроена Даниэла была решительно, то она, недолго думая, бросилась к кабинету биологии, пока весь её запал не испарился. До цели оставалось всего несколько десятков шагов, когда Даниэлу схватили чьи-то руки.

— Ты что творишь? — возмутилась она, увидев Феликса.

— Разве ты не знаешь, что бегать по коридорам запрещено уставом школы? — спросил он в ответ. — В качестве наказания ты будешь обездвижена до конца перемены.

— Пусти, у меня важное дело! — громко сказала Даниэла и забрыкалась.

— Если ты и дальше будешь нарушать дисциплину, я отведу тебя к завучу.

В том, что Феликс на это способен, она даже не сомневалась, поэтому затихла, но демонстративно сложила руки на груди и отвернулась в сторону. Просто так забыть про их ссору Даниэла не собиралась, поэтому делала вид, что очень рассержена, и ничего не говорила.

— Даниэла, хватит дуться, — сказал Феликс. — Прости за вчерашнее.

Кроме неё извинений от него не получал, наверное, никто и никогда, поэтому его слова звучали вдвойне удивительно. Даниэла и не ожидала, что он сдастся так быстро и даже начала сомневаться, что выиграет спор с Максимом, однако всё складывалось как нельзя удачнее. И дело было даже не в том, что Феликс просил прощения, а в том, что он, кажется, начинал что-то понимать. Впрочем, так просто мириться с ним Даниэла не намеревалась.

— Ты серьёзно считаешь, что можно наговорить мне всякого, а потом просто извиниться и всё? — спросила она.

— Нет, — ответил Феликс и вздохнул. — Вообще-то я вчера весь вечер потратил на то, чтобы понять, почему ты обиделась.

— Тебе серьёзно понадобился целый вечер, чтобы понять это?

— Да.

Даниэла уставилась на Феликса, но по нему было видно, что он не шутил и не врал. То, насколько ему тяжело было разбираться в чувствах других людей, не могло не поражать, но, с другой стороны, для него, наверное, это было что-то вроде подвига. Своё время Феликс тратил только на важные, на его взгляд, дела, и он ни за что бы не стал посвящать несколько часов обдумыванию чьей-то обиды, если бы от этого не зависела его жизнь.

Не оценить подобную жертву Даниэла не могла, но это так не вязалось с его образом, что она не выдержала и засмеялась, уткнувшись носом в его грудь.

— Так и быть, я тебя прощаю, — сказала она. — Но мне придётся потребовать с тебя моральную компенсацию.

Ничего не объясняя, Даниэла резким движением ослабила узел его галстука, стянула его через голову и сжала в руке.

— Только не говори, что ты собираешься кого-то им придушить и выставить виновным меня, — усмехнулся Феликс.

— Нет, он будет моим оберегом, — заявила она. — Я должна сейчас во всём признаться своим, и, если они увидят его на мне, не рискнут меня тронуть, потому что все знают, что он твой.

— Или, наоборот, тебя убьют до того, как ты договоришь. Поверь, у многих тут со мной не самые лучшие ассоциации.

— Тогда ты за меня отомстишь, — сказала Даниэла и направилась к кабинету.

— Только если пострадает мой галстук, — бросил ей вслед Феликс.

Хотя произнёс он это шутливо, Даниэла всё равно обернулась к нему и показала язык, но потом не выдержала и улыбнулась. Перед входом в класс она остановилась, надела на шею свой трофей, который как нельзя кстати подходил под её платье с белым воротником, и сделала глубокий вдох.

Из-за того, что Феликс её остановил, Даниэла уже успела растерять всю решимость, и от былой храбрости