слабой улыбке, а ладони невольно цепляются за плечи. Мне необходимо забыть обо всём хотя бы на пару часов – голова грозит разорваться. Потом я обязательно расскажу всё Элиоту, мы вместе найдём выход. Он сможет помочь, в этом нет никаких сомнений.

– Хорошо, просто… я задумалась. Там, откуда я родом, так не веселятся. Ну, знаете, у нас больше праздники «посидеть дома с бутылочкой красного вина или чаем». И я боюсь, что не смогу влиться. Стать своей. Ох, это так глупо звучит… – Упираюсь локтями в колени, прикрывая лицо ладонями.

– Это вовсе не глупо, – прерывает меня Лилия, кладя руки мне на плечи и ласково поглаживая их. – Все предупреждены о гостях. Они как минимум догадываются о твоём незнании традиций. Это нормально, и в этом нет чего-то страшного. – Женщина придвигается чуть ближе, и меня обдаёт запахом выпечки. – Страх когда-нибудь сожрёт тебя, Селена. Ты сейчас не дома. И я понимаю, каково тебе. Думаешь, я не хочу оказаться дома? Думаешь, все эти люди не мечтают проснуться в один день в своих старых домах? Мечтают. Ох, как мечтают. С каждым днём надежда в их сердцах гаснет. Но смотри! Они продолжают жить. Тебе не надо бояться в случае чего осесть в Рэддхеме. Не найдёшь дом – мои двери всегда для тебя открыты.

Отстраняю руки от лица. В глазах Лилии блестят крохотные камешки слёз, при виде которых мне на мгновение становится стыдно за своё поведение. Они все помнят о том, что было до кровопролития, до того, как власть разрушила всё, что люди строили годами. И что осталось теперь? Руины мирной жизни и маленькая толика веры в то, что происходящее когда-нибудь изменится, станет прежним.

Шмыгаю носом, чувствуя, как что-то мокрое скатывается по щеке. Меня настолько тронули её слова, что я даже не заметила наворачивающиеся слёзы.

– Иди. – Руки Лилии медленно оглаживают спину, слегка подталкивая вперёд.

Уголки моих губ дёргаются, но теперь уже в искренней улыбке. Киваю, приподнимаясь, и уверенным шагом иду в сторону дверей. Ладонями прохожусь по влажному лицу, стирая последние признаки душевного разговора. Лилия права – мне необходимо отвлечься. Может, прошлая я уже была на таком празднике.

Воспоминания давно не настигали меня врасплох: ни в коротких беспокойных снах, ни в бодрствовании. Кто знает, может, сегодня что-то всколыхнёт мою память.

Переступая порог, касаюсь подошвами размокшей земли. Поднимаю голову и вдыхаю полной грудью вечерний воздух: запах свежести после дождя с примесью гари. Солнце уже почти зашло. Тени удлинились. Искорки костров полыхают где-то внизу – дом Лилии находится на небольшом возвышении. Двигаюсь в сторону, пока сапоги не упираются в самодельные каменные ступени. Отсюда отлично видно эту крохотную деревню: домики, наспех сделанные из всего, что попалось под руку, витиеватые тропинки, пристройки в виде сарайчиков и загонов для домашнего скота. За отдельными домами виднеются участки голой земли – скорее всего, огороды.

Спускаясь, попадаю в эпицентр праздника. Мужчины старшего возраста расселись за столами, выставленными прямо на улице, и играют в нарды и карты, потягивая из массивных кружек явно не яблочный сок. А вот юноши не сидят: кто-то играет на музыкальных инструментах, кто-то танцует, а кто-то просто стоит в стороне и звонко хлопает в ладоши, подзадоривая остальных. Элиота среди них не видно.

Женщины накрывают на стол; их дочери, младшие сёстры и племянницы держатся подле них. Девушки оборачиваются, жадно вслушиваясь в аккомпанемент инструментов, – наверняка предвкушают грядущее веселье.

Люди здесь настолько разные, живые… Я испытываю ощущение дежавю. Со мной ведь уже случалось что-то подобное, например, когда я впервые оказалась в Подземном Городе. Сейчас рядом не хватает только Агаты. Интересно, потащила бы она меня танцевать, невзирая на все традиции? Или стояла бы в стороне, периодически шепча на ухо свои мысли? Поджимаю губы, тряся головой, чтобы выгнать образ темноволосой ведьмы из мыслей.

Костры уже пылают на импровизированной главной площади. Как и говорила Лилия, их ровно пять: большой посередине и четыре маленьких вокруг. Они только-только начинают разгораться. Восхищённо охаю от раздирающих меня чувств – народ, несмотря на жестокость Рураль, в этот момент так счастлив, что я чувствую тепло в груди. Они смеются, оживлённо разговаривают, при этом играют, радуясь своим и чужим выигрышам и проигрышам. Танцуют. Поют. Возможно, они просто не догадываются о том, что творится за пределами их деревушки, но сейчас это совсем не важно.

– Ты права. Люди не знают подробностей. – Я рвано выдыхаю: голос доносится откуда-то снизу, и я тут же опускаю взгляд.

Глаза натыкаются на чёрного ворона. Алистер не оставляет меня ни на минуту. И говорить он умеет, да, но это не его голос. По спине бегают мурашки, а на коже выступает пот. Даже Алистер, будучи чёртовой чудо-птицей, не может читать мои мысли. Смотрю в сторону.

Это я, но совсем другая. Та самая, что говорила загадками про карту и про что-то «внутри» меня, только теперь её тело не обволакивает мутная вода озера. Простое белое платье – кожа кажется сероватой, практически бесцветной на фоне светлого льняного наряда. Босые ступни утопают в грязи. Эта самая «я» сидит на корточках, явно не заботясь о волочащемся по грязи подолу. Мокрые распущенные волосы липнут к шее и лицу, но моё альтер эго это, кажется, мало волнует. Вытягивая перед собой руку, девушка едва касается кончиками пальцев чёрного хохолка ворона. Алистер смотрит на неё так, будто бы в самом деле…

Опасливо оглядываюсь. Все заняты своими делами, не обращая внимания ни на меня, ни на ворона у моих ног, ни на мою вымокшую копию.

Чёрт. А может, именно так и выглядит раздвоение личности?

– Не переживай. Никто не видит меня, – усмехается девушка, подпирая подбородок. – Я решила не пугать тебя так больше. Символизм у нашего народа в крови. Сама понимаешь, ну не могла я организовать нашу первую встречу не у этого озера. А заставить тебя тащиться туда – пустая трата времени. Да и за твоей реакцией было весьма забавно наблюдать. – Она оглядывает меня с головы до ног. Сердце норовит вот-вот выпрыгнуть из груди. – Не напрягайся ты так. У меня мало времени, чтобы развлекаться подобным образом. Но ты всё равно не расслабляйся, – хитро щурится моя копия.

– А Алистер? – Мурашки табуном бегают по коже от взгляда её мутно-карих глаз и синевы улыбающихся губ. – Он же видит тебя. И, кажется, не боится, хотя ты выглядишь…

– Жутко, да? О, уверяю, когда Агата и Элиот достали тебя, ты выглядела ещё хуже, – хмыкает беловолосая «я», глядя на Алистера. –