Оно просто испарялось при Вознесении, так как не могло выдержать уровня энергий атмосферы Седьмого Неба. Что же касательно Хаджара, то…

Он остался в своей одежде, потому как она являлась частью его Зова, а Зов — частью его самого. Ну а Синий Клинок — Хаджар подозревал, что после того, как тот поглотил часть души Пепла и крупицу Стража (не считая бессмертных и прочего), то тот достиг своей финальной формы и спокойно переживал давление Седьмого Неба.

Все другие артефакты, включая пространственные, были уничтожены в процессе полета сквозь небо. Осталась лишь синяя лента в волосах, подаренная богиней любви.

— Я встретил при жизни Архад-Галена, — ответил Хаджар. — он выковал мне этот клинок.

— Архад-Галена? — переспросил тот, что справа. — Никогда не слышал это имя.

— Ты просто слишком давно вознесся, — отмахнулся левый. — В мое время это был легендарный кузнец подгорных дворфов. Но мне казалось, что с момента моего вознесения прошло достаточно времени, чтобы он погиб. Или мне так только кажется… время здесь, все же, ощущается совсем иначе, если вообще ощущается.

— Я встретил его осколок и голема, — добавил Хаджар.

Врать не имело никакого смысла. Да, он был сильнее этих младших богов и те не смогли бы напрямую ощутить его ложь, но и опыт тысяч лет никуда ведь не девался, а плодить лишних подозрений не хотелось.

Генерал все еще ощущал, как большая часть Терны ему неподконтрольна, а та, что подчинялась воли, целиком и полностью тратилась на то, чтобы не испариться под давлением атмосферы Седьмого Неба.

Так что Хаджару требовалось время. Хотя бы сутки.

— Ладно, — махнул рукой легионер слева. — Пойдемте в деревню. Там старейшина все тебе расскажет, выделит дом и даст, на первое время, пищу.

— Пищу? — а вот теперь Хаджар действительно был удивлен.

— Бессмертные, — улыбнулся легионер. — Всегда с вами так… привыкай к тому, что здесь, как и у смертных, надо питаться.

С этими словами легионер вытащил из сумки пару вишенок.

Ах да…

Вишневый Пир…

Глава 1906

— В садах растут Вишневые Деревья, — произнес Легионер. — Их корни уходят в мир смертных и напитываются их молитвами, мыслями и чаяниями. А мы питаемся плодами. Это дает силу нашим Душам. Если не будешь есть вишню, то в какой-то момент останешься с одной лишь Рекой Мира и, тогда, твоя душа начнет постепенно исчезать.

Хаджар в очередной раз вспомнил своего лысого друга Эейнена. Тот точно нашел бы повод поиронизировать над услышанным.

— Но ты не переживай, — улыбчивый легионер убрал самую простую, на вид, вишенку обратно. — Старейшина выдаст тебе запас почти на тысячу лет. А за это время ты точно найдешь себе занятие по душе и…

— Он не из числа Бессмертных, — вклинился в разговор легионер справа. — Он никак не связан с Рекой Мира, так что…

— Тернит? — перебил легионер слева. — Давно не было вознесенных тернитов… кажется с момента, как закончилась вторая война Небес и Земли. Сам я в ней, конечно, не участвовал. Я тогда был лишь простым…

Легионер запнулся и нахмурился. Но не так, как хмурится человек, который что-то не хочет вспоминать, а, скорее, как тот, кто не может этого сделать.

— Тернит… со странным оружием, да еще и взгляд у тебя какой-то… — продолжал ворчать легионер справа. — не нравится мне все это, Мидад. Очень не нравится.

— Если тебе так тревожно, Тагрин, сообщи офицерам, — пожал плечами Мидад (это тот, что шел слева). — Я его… как тебя, кстати, зовут?

— Хаджар.

— Еще один, — беспечно улыбнулся Мидад, чем еще сильнее напомнил молодого юношу, а никак не могучего небожителя.

Собственно, он не только его напоминал, но и вызывал такие же ощущения. Хельмер рассказывал, что Вознесение не похоже ни на одну из стадий развития. Когда адепт проходит через смертные ступени, то оттачивает тела физическое и энергетическое; когда ступает по стезе Бессмертного, то изменениям подвергается его душа; а вот с Вознесением дела обстояли куда сложнее.

Демон так и не стал вдаваться в подробности. Он ведь не являлся Вознесенным в привычном понимании этого слова, так что не мог внятно все объяснить.

Но, вроде как, здесь имело место «сознание» во всех его многогранных и сложных проявлениях. И, видимо, сознание Мидада вернулось к тому, когда он чувствовал себя комфортнее всего.

— Лучше выбери себе псевдоним, Хаджар, — Мидад что-то насвистывал себе под нос, попутно беспечно качая копьем на плече. — Тут, в свое время, на кануне войны и несколько эпох после, столько Хаджаров развелось… родители, видимо, думали, что если назовут ребенка в честь Черного Генерала, то…

— Ты с ума сошел⁈ — гаркнул Тагрин, сдвинув кустистые брови. — Нельзя упоминать Предателя!

— Ну да, ну да, — отмахнулся беспечный легионер. — Ты, кажется, собирался к офицерам.

Тагрин какое-то время сверлил взглядом Хаджара и его провожатого, после чего произошло нечто, чего генерал не ожидал.

За прошедшие полчаса он несколько привык к тому, что они ступали посреди бескрайнего света по покрову из плотных облаков. Но то, что в какой-то момент из этого моря облаков оторвется кусок и, представ в виде платформы, начнет уносить Тагрина куда-то вдаль… Зрелище, конечно, шокирующее.

— Видел бы ты сейчас свое лицо, Хаджар, — засмеялся Мидад. — ну да ничего. Все, по началу, удивляются. Потом, когда привыкнешь и поймешь, что все вокруг лишь продолжение твоего разума, то сможешь так же. Ну или построишь себе уголок по вкусу.

— Что ты имеешь ввиду?

Мидад сверкнул глазами и хитро усмехнулся.

— Увидишь, когда придем в деревню, — просвистел он. — Проще показать, чем рассказать.

Хаджар промолчал и посмотрел вслед улетающему легионеру.

— Не переживай, — встал рядом Мидад. — он доберется до расположения не раньше, чем через сутки. Да и вряд ли кто-то из офицеров заинтересуется новым Вознесенным. Вы, конечно, редкость. Особенно в последние эпохи, но, все же, не то, из-за чего сейчас будут дергаться офицеры. Особенно в преддверии Парада Демонов и этого странного Безумного Генерала.

Хаджар даже бровью не повел.

— Это который…

— И в твоем краю про него слышали? — перебил Мидад и немного устало вздохнул. — Представь