Во-первых, в 1918 году, как написано в «Белой гвардии», в Киеве «вышли новые газеты, и лучшие перья в России начали писать в них фельетоны и в этих фельетонах поносить большевиков». Так вот, Василевский был в числе этих самых «лучших перьев». Конкретно он был учредителем и редактором газеты «Киевское эхо». Были ли на этом этапе знакомы друг с другом Булгаков и Василевский, неизвестно, но Булгаков мог видеть Василевского, например, в клубе «Х.Л.А.М».

Во-вторых, Василевский бежал от красных по Украине, потом выехал в Турцию и в Париж. Там он издавал газету «Свободные мысли» (ранее он был редактором газеты с тем же названием в Петрограде), а затем начал писать для берлинской «сменовеховской» газеты «Накануне», с которой сотрудничал и Булгаков. Собственно, известность Булгакова в СССР была в значительной степени организована «Накануне» и Алексеем Толстым. Например, в литературном приложении к газете были опубликованы фрагменты его «Записок на манжетах» и «Необыкновенные приключения доктора».

В-третьих, о «хождениях по мукам» Василевского Булгаков очень хорошо знал от Любови Белозерской, которая была женой обоих. Кстати, с Белозерской, уже находившейся в это время в разводе, Булгаков познакомился на литературном вечере, организованном редакцией «Накануне» в январе 1924 года.

Именно благодаря её рассказам Булгаков знал многие реалии жизни российских эмигрантов в Стамбуле. Правда, Василевские не застали самую большую волну эмиграции, потому Любовь Евгеньевна была не в курсе многих относительно поздних моментов.

Судьба Василевского – Не-Буквы – была трагической: подобно многим «сменовеховцам» он был расстрелян в 1938 году.

Вторым прототипом считается религиозный философ Сергей Булгаков. Он тоже прошёл путь из Москвы в Киев, а потом в Крым в 1918 году. Но в Стамбул попал уже в 1922 году, причём не по своей воле.

P. S. Актёр Алексей Баталов, игравший Голубкова в экранизации «Бега» 1970 года, в детстве дружил с Сергеем Шиловским – пасынком Булгакова. Бывают в жизни совпадения… Впрочем, совпадение ли это?

P.P.S. Есть основания подозревать, что образ Сергея Голубкова, в несколько окарикатуренном виде, присутствовал и в более позднем культурном контексте.

Например, явные следы этого образа присутствуют у Семёна Горбункова из «Бриллиантовой руки». Достаточно вспомнить «Стамбул – город контрастов». Леонид Гайдай любил Булгакова и снял фильм по мотивам его пьесы «Иван Васильевич».

Прекрасная Дама для белых рыцарей

Прекрасная Дама – персонаж средневекового французского романа. Объект вожделения трубадуров и рыцарей. «Поэты Окситании, воспевавшие Прекрасную Даму, обычно рисовали её замужней. Замужество было той непреодолимой преградой, благодаря которой любовь приобретала необходимую степень трагической безнадёжности»[8].

Трудно отделаться от ощущения, что Булгаков писал Серафиму Корзухину с оглядкой на средневековый культ Прекрасной Дамы. Впрочем, не только Серафиму. Такая же драма разворачивается и вокруг Елены Турбиной, и вокруг Маргариты… Ну и во всех этих случаях победителем в борьбе за сердце Прекрасной Дамы оказывался обобщённый трубадур (в строгом смысле этого слова трубадуром был один Шервинский).

Образ Серафимы

Начать, пожалуй, стоит с самого имени – уж очень оно необычное, а значит, Булгаков явно хотел что-то сказать…

Имя Серафима – латинское, но корни имеет древнееврейские. В Библии «серафим» – шестикрылый ангел, а в переводе с древнееврейского – «огненный». Современные толкователи имён (которых Булгаков не читал, но, может, читал их предшественников) пишут, что для Серафим характерна «некоторая наивность и эмоциональность».

Собственно, Серафима Корзухина перед нами в таком виде и предстаёт – наивный эмоциональный ангелочек, выходящий прямо из геенны огненной Гражданской войны. Что-то такое.

Сама по себе Серафима – типичная «петербургская барышня», по которым Булгаков прокатывался ещё в «Белой гвардии».

Вышла замуж по необходимости за богача Парамона Корзухина. Какого рода была эта «необходимость», мы не знаем. То ли посчитала, что пора замуж, то ли деньги были нужны. Неясно, из каких соображений сам Корзухин согласился на этот брак – он-то человек расчётливый… Можно предположить, что отец Серафимы либо был родовитым дворянином, либо занимал высокое положение на госслужбе, либо то и другое вместе. Во всяком случае, напрашивается мотив обоюдной выгоды.

В описанные в «Беге» злоключения Серафима попадает в погоне за собственным мужем, ушедшим с белыми. Никаких особенных противоречий с большевиками у неё нет – она вообще аполитична. Кстати, потом, обсуждая возвращение в Россию, Серафима исходит из соображений чисто эстетических: «Я хочу опять на Караванную, я хочу опять увидеть снег!» Всё, что произошло за последнее время, она вообще считает сном.

Серафима оторвана от окружающей реальности настолько, насколько это вообще может быть. Причём если в начале пьесы это объяснимо её болезненным состоянием, то не замеченная ею проституция Люськи в Стамбуле такого оправдания не имеет.

При всём при этом она оказывает решающее воздействие на ход повествования. Собственно, всё крутится вокруг неё, хотя она и не является героиней в полном смысле. В этом отношении она действительно очень похожа на Елену Турбину. Елена является хранительницей очага и именно потому столь важна в повествовании «Белой гвардии» и «Дней Турбиных». Серафима тоже хранительница – но не дома (которого у неё уже нет), а мечты о родине. Маргарита значительно более самодостаточный персонаж, хотя её активность тоже спровоцирована Воландом.

Прототипы

В первую очередь в случае с прототипом Серафимы вспоминается вторая жена писателя Любовь Евгеньевна Белозерская. Именно она служила бесценным источником информации о «беге» на юг и о жизни в эмиграции, включая и Стамбул, и Париж.

В 1918 году Белозерская переезжает из Петрограда в Киев, где встречается и в феврале 1920 года выходит замуж за известного журналиста Илью Василевского – Не-Букву, с которым была знакома ещё по столичной жизни. Вместе с мужем эмигрировала из Одессы в Константинополь, а оттуда – в Марсель и Париж. В конце 1923 года Белозерская развелась с Василевским, а в январе следующего года познакомилась с Булгаковым, за которого и вышла замуж в апреле 1925 года.

В некоторых версиях «Бега» Серафима рвётся на Литейный, но в других – на Караванную. Караванная упирается в Невский проспект неподалёку от Аничкова моста. А по другую сторону Фонтанки, прямо на берегу, стоит прекрасный необарокковый дворец Белосельских-Белозерских с атлантами. Мы ни на что не намекаем… Хотя нет – намекаем. Она могла быть в родстве с этой семьёй. А в Москве Любовь Евгеньевну Ильф и Петров обозвали «княгиней Белорусско-Балтийской».

Второй прототип – Евдоксия Фёдоровна Никитина, с которой Булгаков тоже был хорошо знаком. Евдокия Богушевская стала Никитиной по второму мужу – министру Временного правительства (Серафима – жена