Ликс долго сидел возле клетки своего любимого бойцового петуха. Сыпал ему в кормушку отборную пшеницу. Глядя, как птица метко выстреливает клювом в приглянувшееся зерно, называл его ласковыми именами.

Потом надел петуху на голову черный мешок и решительно зашагал в сторону порта. Он рассчитывал выручить от продажи чемпиона Галикарнаса не меньше мины серебра.

Евтерпа купила на рынке целую корзину мотков разноцветной шерсти. Вернувшись домой, со вздохом встала к ткацкому станку. Теперь ей обеспечена изнурительная работа на несколько месяцев, потому что семье нужны деньги.

Геродот думал недолго.

Какую работу можно быстро найти в приморском городе? Только одну — поденщика в порту. Конечно, лучше бы писца в суде или хотя бы слуги агоранома, но эту работу выполняют государственные рабы.

Если свободный горожанин обучен грамоте, он может стать хранителем общественных документов, помощником архонта, финансовым контролером. Только кто же пустит подростка на жеребьевку.

Вечером он вернулся усталым и хмурым. Долго не мог напиться. Потом выложил перед матерью заработанные деньги — медный триобол. Поцеловав сына в лоб, Дрио поставила перед ним миску ячменной каши.

Утром следующего дня Полиарх встал первым. Растопил жаровню, пролил на угли вина из широкого блюда-патеры. Помолившись домашним богам, собрал в узелок вещи: гемму из сардоникса с изображением Зевса Осого[45], кусок чистой холстины.

Подумав, отставил миску и кружку в сторону. Посидел, уставившись в одну точку. Потом разбудил жену. Евтерпа вскинула руки ко рту, увидев, что муж не взял посуду. Он посмотрел ей в глаза, словно спрашивая: "Зачем?"

Попрощавшись с отцом, Паниасид отправился в коллегию архонтов. Дождался трех ударов в колокол, после чего прошел через перистиль в зал для приема посетителей. Секретарь принял от него ходатайство и деньги.

На встречу с Лигдамидом проситель не надеялся — эсимнет редко бывал в коллегии. Порученцы доставляли в его дворец решения-псефизмы, а он, ознакомившись с текстом, отвечал согласием или запретом.

Если повезет, ответ будет завтра. Из коллегии Паниасид отправился на рынок. На последние деньги купил несколько хоев[46] оливкового масла, вина и меда. Теперь оставалось принести жертву Зевсу.

Амфору с маслом жрец передал гиеродулу. Сладкую смесь пролил на алтарь под пение хвалебной песни богу. Потом выпил сам, остатки дал пригубить Паниасиду. От горящей щепы поднимался едкий дым…

Детей освободили через несколько дней.

Кости у Формиона оказались целы. Иола быстро сняла синяки с помощью примочек из капустных листьев. Видимо, били его не из изуверского удовольствия, а по приказу.

С Феодором дело обстояло хуже: мальчик исхудал, гулко кашлял и ничего не хотел есть. На заработанные Геродотом деньги Дрио купила собачьего жира, на медвежий денег не хватило. Она давала сыну пить смесь из жира и меда, протирала ему грудь теплой водой, а ступни уксусом.

Паниасид каждый день ходил в коллегию, но Лигда-мид молчал. Со смертниками свидания были запрещены. Евтерпа по ночам плакала перед домашним алтарем, моля гениев рода спасти мужа.

Однажды из коллегии архонтов пришел волчьеногий. Опасливо щурясь, сказал: "Заберите тело". Протянул холстину — всю в пятнах крови. Охнув, Евтерпа осела на пол.

На рассвете родственники отправились к Миласским воротам. Скорбно застыли у ворот десмотириона. Когда катаракта поднялась, двое тюремщиков швырнули труп Полиарха на землю. А чего церемониться — государственный преступник. Паниасид со сжатыми кулаками шагнул вперед, но Ликс остановил шурина.

Евтерпа опустилась на колени, запричитала. Долго обнимала руками мужа. Закрыв ему глаза и рот, положила на лицо чистую холстину. Ликс бил камнем в бронзовую вазу, отгоняя от умершего злых фурий. Паниасид вполголоса молил Гермеса Психопомпа о том, чтобы душа отца отправилась в Элизий.

По коже Полиарха уже пошли нарывы, поэтому хоронить пришлось сразу, без положенного омовения и натирания благовониями. Мужчины подняли носилки. Женщины в темных пеплосах и с остриженными в знак скорби волосами шли сзади.

Дети опустили в могилу амфору с чистой водой и посуду. Иола украсила насыпанный холмик лавровыми ветвями. На стеле рядом с именем было начертано всего одно слово: "Хайре"[47]!

Паниасид долго не хотел уходить с кладбища. Родственники не торопили, терпеливо стояли рядом. Когда Иола потянула его за край гиматия, он процедил сквозь зубы: "Лигдамиду не жить!"

ГЛАВА 9

468 г. до н. э.

Галикарнас, Афины

1

Пришло время встретиться со связником Кимона.

Паниасиду было известно, что Менон служит Гиппархом. А значит, регулярно присутствует на коллегии стратегов. Оставалось дождаться заседания коллегии.

Утром в День Афродиты Киприды он отправился на агору. Сидел на ступенях портика, пока из здания не начали выходить личные секретари с принадлежностями для письма. Вскоре вышли и сами стратеги.

Тогда он попросил дежурившего у входа гоплита показать ему Менона. Шел за связником до самого дома, а потом вручил одному из игравших в кольца мальчишек черепок с нацарапанными словами. Тот бросился выполнять поручение. Прочитав письмо, гиппарх быстро взглянул на автора.

Договорились встретиться в гимнасии в полдень…

По саду гимнасия прогуливались эфебы, отдыхая после атлетических упражнений. Старик кормил чечевицей голубей. Малышня с визгом и смехом носилась среди статуй богов.

Разговаривали, сидя на парапете нимфея, чтобы звуки льющейся изо рта силена воды заглушали слова. Глядя на связника, Паниасид не мог отделаться от мысли, что где-то уже видел это горбоносое лицо.

Он рассказал Менону о знакомстве с Кимоном и передал ему письмо стратега.

Оторвавшись от пергамента, гиппарх сказал:

— Кимон пишет, что прислал тебя на переговоры с Лигдамидом, просит выдать три таланта серебра. Деньги большие, значит, и дело серьезное. Так?

Он вопросительно посмотрел на собеседника.

Паниасид подтвердил:

— Кимон хочет высадить эпибатов в заливе Керамик. Лигдамид не должен мешать.

— Ого! — удивился Менон. — Так это война с Артаферном… Как Лигдамид скроет предательство?

— Это его дело. Ты сам сказал: деньги большие.

Лицо гиппарха приняло озадаченное выражение.

Он снова углубился в письмо:

— Еще Кимон просит подыскать тебе должность. Что ты умеешь?

— Знаю грамоту.

— Счет?

Паниасид кивнул.

Пришлось пояснить:

— Мне нужна должность, которая позволит подходить к эсимнету с докладом.

— Хорошо, я подумаю, — задумчиво согласился Менон. — Скоро начнутся Боэдромии. На второй день праздника в театре у Миндских ворот состоится тавромахия в честь Аполлона. Найдешь меня в ложах. Там и поговорим. Я хочу узнать тебя поближе. Пока ничего пообещать не могу…

Он протянул Паниасиду тессеру:

— Держи пропуск к ложам…

Архонты решили обойтись без бесплатного стола для горожан. Пожертвования в храм Аполлона Лигдамид просто изъял, так что денег хватило только на десяток быков