– На вашем месте я бы подправил память жителей тех мест. Примут они его за демона или за небожителя – это будет одинаково скверно.

Небесный император закатил глаза, но наложил небесные чары на район гор-близнецов. Когда к месту падения падучей звезды пришли даосы с горы Таошань, то они нисколько не удивились, обнаружив на земле бессознательного юношу в роскошной одежде. Они даже не понимали, для чего отправились к месту падения падучей звезды и почему забрали найдёныша с собой. Сомнения тут же ускользали из памяти, вытесняемые небесными чарами. Они априори полагали, что он один из них и живёт на Таошань с самого детства, что его зовут Фэйцинь, что у него талант к культивации, что он непревзойдённый, что однажды он вознесётся…

Быть может, именно поэтому в их сердцах поселился червь Скверны.

[096] Изгнание Первого принца заканчивается

У Первого принца было странное спокойствие духа даже в последние дни его жизни. Заклятье, запечатывающее память, действовало на него так же, как и на остальных даосов. Стоило ему в чём-то усомниться или начать сосредоточенно думать о том, о чём думать не полагалось, мысли путались и ускользали, и он непроизвольно менял ход мыслей. Очень часто это сводилось к одной-единственной мысли: «Это Скверна». И даосы твердили о Скверне, не совсем понимая, почему об этом твердят, стоит только Господину-с-горы, как теперь величали Первого принца, заговорить с ними.

Всё это было частью заклинания: Небесный император хотел добиться, чтобы Первый принц усвоил урок, даже ничего не помня. За десять тысяч лет осознание мерзостности Скверны перекроит его сознание, и Небеса получат Тайцзы в лучшем виде.

За десять тысяч лет, должно быть, заклятье, запечатывающее память, развеялось бы, но события начали развиваться непредсказуемым образом: Первого принца настигло проклятие.

Богиня небесных зеркал то и дело проверяла в яшмовом зеркале, как дела у Первого принца. Вмешиваться она не могла, Небесный император всё-таки объявил Высочайшую волю, но ей хотя бы было спокойно знать, что с Первым принцем всё в порядке. Однажды она заглянула в яшмовое зеркало и увидела, что оно помутнело. Императрица всплеснула руками и побежала к Небесному императору.

– Ваше величество, – задыхаясь от тревоги, сказала богиня небесных зеркал, – вашего сына настигло проклятие! А-Цинь проклят!

– Что это значит? – нахмурился Небесный император. – Кто посмел?

Этого богиня небесных зеркал сказать не могла, яшмовое зеркало не показывало причин – только следствие.

– Я не знаю, кто его наложил, – сказала императрица, – но оно истачивает А-Циня изнутри. Его силы тают с каждым днём, а свет его небесной души меркнет. Ваше величество, нужно вернуть А-Циня.

– Его изгнание ещё не закончилось, – недовольно сказал Небесный император, – ещё даже сто небесных лет не прошло!

– Проклятие настолько сильно, что он и одного небесного года не протянет! – напустилась на него императрица. – Если он умрёт от проклятия в мире смертных, то не сможет вернуться на Небеса! Запустится цикл земного перерождения или перерождения в духа Скверны, если проклятие наберёт силу. Нужно вернуть А-Циня до того момента, как проклятие свершится полностью.

Небесный император состроил такое лицо, точно у него разболелись зубы. Ему хотелось, чтобы последнее слово осталось за ним, поэтому он сказал:

– Мы вернём Первого принца, снимем с него проклятие, а потом отправим обратно в изгнание до окончания установленного срока. Такова Высочай…

– Да будь она хоть трижды Высочайшей, – прервала его императрица, – немедленно возвращайте А-Циня!

Она хоть и была богиней небесных зеркал, но зеркалом Цюаньцю, отвечающим за переходы между мирами, Небесный император владел лично. Теперь оно разбилось, а новое ещё не было создано: Небесный император велел десяти тысячам небожителей проливать слёзы, поскольку зеркала, подобные Цюаньцю, создавались исключительно из кристаллизованных слёз, но никто из небожителей так и не смог выдавить из себя слезинку должного качества. Теперь переход можно было совершить только непосредственно силой самих небожителей, а вознесение или низвержение – только силой Небесного императора.

– Хорошо, я пошлю древесного духа, чтобы он окончил его земное существование, – сказал Небесный император.

Он прищёлкнул пальцами, и перед ним возникла узкая полоса света, которая улеглась на полу, свиваясь в кольцо. Именно здесь должен был появиться Первый принц, когда древесный дух выполнит поручение Небесного императора – убьёт Первого принца, прежде чем его прикончит наложенное проклятие. Небесная воля императора протащит его сущность через круги мытарств и вернёт на Небеса, в подготовленный магический круг, где духовная сущность вновь обретёт плоть и кровь.

И они стали ждать возвращения Первого принца.

[097] Бултых! и нет Первого принца

Первому принцу не хотелось двигаться. Ему вообще ничего не хотелось, им завладело безразличие. Он лишь держал пальцы на своём пульсе, следя за ускользающими из его тела духовными силами, и изредка вздыхал.

А жизнь была так хороша вокруг! Персиковые деревья благоухали, и в другое время он бы наслаждался ароматом цветения и любовался падающими в пруд лепестками.

Теперь же он просто сидел, прислонившись спиной к стволу одного из деревьев, и сквозным взглядом глядел в воду пруда, куда то и дело падали лепестки персиковых цветов. Раздавался едва слышный плеск, по водной поверхности расходились и таяли круги. Иногда лепестки персика пропадали с поверхности: их утаскивали на дно радужные рыбки, живущие в пруду.

Первый принц вынул зеркальце, погляделся в него. Он всё ещё был красив, но проклятие омрачило его черты. Первый принц вздохнул и собирался сунуть зеркальце в рукав, но его щиколотку пронзила острая боль, он вздрогнул и выронил зеркальце. Оно покатилось по траве и плюхнулось в пруд. Первый Принц ощупал щиколотку и вытащил из ноги острый шип какого-то растения, им прежде невиданного: оно проросло из-под земли и насквозь проткнуло его сапог, поранив кожу. Первый Принц недовольно отшвырнул шип и склонился к пруду, чтобы отыскать уроненное зеркальце. Оно ему нравилось. Через туман забвения помнилось, что это подарок матери, и ему не хотелось его терять.

Обычно вода в пруду была прозрачной, так что можно было разглядеть каждый камешек на дне. Сейчас обзор закрывали нападавшие в воду персиковые лепестки. Первый принц разогнал их ладонью в разные стороны, пригляделся. Зеркальце откатилось далеко от берега, и, чтобы достать его, нужно было зайти в воду.

Первый принц долго раздумывал, стоит ли снять сапоги, прежде чем лезть в пруд, и решил не снимать: камни на дне были острые и могли поранить ступни. Он подобрал рукава, спрыгнул с берега в пруд и побрёл, раздвигая лепестки руками,