надышались. Естественным образом что-то изменилось.

Мой порыв привел его в замешательство, но затем он положил мне руки на спину. От него слабо пахло потом – чисто мужской запах, ничего неприятного. Кроме того, подтверждавший его слова. Адрик ходил в спортзал.

– Адрик? – пробормотала я, уткнувшись лицом ему в шею.

– Да? – негромко ответил он слегка удивленным, но таким интимным тоном, словно это был какой-то романтический эпизод.

Романтика тотчас испарилась, стоило мне сказать:

– Ты собирался съесть эти продукты один? Не поделишься?

Он отстранил меня и посмотрел в лицо с веселым недоумением. Выражение горечи, свойственное ему, исчезло, когда он улыбнулся, а глаза слегка сощурились. Дьявол. Он был очень хорош собой. Не имело смысла отрицать это.

– Ты самое удивительное создание на свете, Джуд, – безнадежно вздохнул он.

Мы вошли в квартиру. О клубе я, конечно, не распространялась. Соврала, как обычно. Я сказала, что пошла на крутую вечеринку, куда не следовало ходить, и там надо мной зло подшутили. Он поверил. Он считал, что я вечно чудила, потому не удивлялся ничему из того, что я ему рассказывала.

У него дома мне сначала пришлось ждать, пока он примет душ. Я коротала время на диване, кусая ногти и нетерпеливо покачивая ногой. Сердце все еще билось быстрее обычного. А если появится Эган? Я скажу, что мы с Адриком вместе готовили домашнее задание. Надежное алиби. Я физически не могла быть в клубе.

Через несколько минут вернулся Адрик, чистый, с мокрыми волосами и обнаженными плечами, на которых поблескивали капельки воды – он надел майку без рукавов. Я обратила внимание на цепочку с серебряной подвеской в форме буквы «С» у него на шее. Хм, и что бы это значило?

Мы сели ужинать на диване, стоявшем напротив панорамного окна в гостиной, устроившись на разных его концах. Перед нами расстилалось небо, усыпанное звездами, и с улицы доносился только стрекот сверчков. Ветерок веял прохладой, но, господи, из окна этой квартиры открывалась самая лучшая панорама Тагуса. Виднелись крыши зданий, кроны деревьев и зеленые лужайки. Прекрасный вид.

– Что именно тебе сделали? – спросил он, набивая рот лапшой.

– Это было достаточно неприятно, чтобы заставить меня приехать с тобой сюда, так что можешь представить.

Адрик рассмеялся меланхолично и с долей иронии.

– В чем дело? – Я вскинула бровь. – Что смешного?

– Ничего, – он пожал плечами, – я думал, что Джуд Дерри способна выдержать что угодно и готова сражаться со всем миром. Никогда не подумал бы, что она умеет плакать.

Меня поразило, как спокойно он делился, что думал обо мне, признаваясь, что считал меня сильной и храброй. Из-за поцелуя я уже не могла относиться к нему как прежде. В частности, я стала замечать многое, чего раньше не видела. Например, он был лишен гордыни, свойственной Эгану, не проявлял высокомерия, не стремился выделиться, всем руководить и вызывать всеобщее восхищение. Он не испытывал потребности притворяться хорошим.

Адрик держался так, словно его ничего не трогало, но лично я подозревала, что на самом деле его волновало очень многое.

Он и правда был особенным, а вот я в попытке защититься вела себя с ним очень грубо.

– Неправильно было судить о тебе по фамилии, – улучив момент, сказала я, ковыряя макароны.

– Со мной такое случается не в первый раз, Джуд, – заверил он, небрежно пожав плечами. – Обладание деньгами не делает жизнь легче, как тебе кажется. Например, ни за какие деньги нельзя заставить нашего отца стать нормальным человеком, а тем более изменить мое отношение к пребыванию тут, что я считаю полным дерьмом.

Вот так сюрприз.

– Тебе не нравится Тагус? – уточнила я, крайне озадаченная.

– Мне не нравится большая часть вещей, которые я вынужден делать только потому, что их обязаны делать члены нашей семьи, – сознался он. И тотчас потряс головой. Я заметила, как сжались его челюсти, как будто эта тема вызывала у него бешенство. – Я всегда мог выбирать, и несправедливо было бы считать себя жертвой, но мне всегда давали понять, что мой выбор вечно создавал проблемы, а у меня нет никакого желания иметь дело с проблемами такого рода.

Я недоумевала, почему его откровения о себе производят на меня столь глубокое впечатление. Казалось, что передо мной раскрывался человек, не принадлежавший к клану Кэш, и все, что я знала о нем и его семье, было ладно скроенной ложью.

– Но всегда все выглядело так, будто ты делаешь только то, что хочешь, – заметила я.

– Иногда я поступаю по-своему, но в остальном – нет, – признал он, впрочем, без особого воодушевления. – Я стараюсь не спорить с Эганом, поскольку предпочитаю прикалываться, когда он достает меня тем, что Кэши должны оставить свой след, что мы важные птицы…

И поскольку Эган знал кое-что. Нечто такое, с помощью чего пытался держать братьев под контролем. Я задавалась вопросом, имело ли это отношение к Эли и ее смерти? С другой стороны, если главным виновником являлся Эган, какое отношение к той истории имели Алекс и Адрик? Может, они знали о том, что случилось, и покрывали Эгана?

Меня огорчила мысль, что Адрик мог оказаться соучастником преступления.

– Ты позволяешь ему доминировать ради того, чтобы он давал тебе какую-то свободу, – промолвила я, желая удостовериться, что поняла его правильно.

– Вроде того, – с оттенком горькой иронии подтвердил он.

– Это несправедливо. В результате ты делаешь то, что хочет он.

Адрик пристально посмотрел на меня. Мне захотелось спросить, почему он выглядит таким усталым. Существовала причина, которая не давала ему заснуть? Эти синяки под глазами… Из-за чего или кого они появились?

– Я все же Кэш, как ты любишь говорить, – заявил он, приподняв уголки губ в горькой усмешке. – Предпочитаю не сопротивляться, просто принимаю все как есть. Если возникает проблема, я обращаю на нее внимание лишь тогда, когда утыкаюсь в нее носом. Если меня просят что-то сделать, я делаю, поскольку мне противно спорить или создавать сложности, с которыми потом неохота разбираться.

Нахмурившись, я смотрела на бутылку, расстроенная тем, что услышала. Получалось, при всех возможных раскладах Эган так или иначе добивался своего? Довольно подло держать своих братьев в кулаке.

– Но ведь ты… – начала я, недовольно поджав губы. – Ты не обязан участвовать в игре «роман на девяносто дней» лишь для того, чтобы ублажить Эгана. Хотя я догадываюсь, что ты влюблен в девушку с фотографии, поскольку…

Едва эти слова сорвались у меня с языка, я поняла, что совершила ошибку. Адрик посмотрел на меня изумленно, с выражением «а ты откуда знаешь?».

– Забудь, – поспешно добавила я, но он, разумеется, не пропустил мое замечание мимо ушей.

– Какая девушка с фотографии? – переспросил он.

Раз уж я проболталась… Мне хотелось заткнуть себе рот камнем. Да, это явно был не мой день. От отчаяния я как следует приложилась к выпивке, собираясь с духом, чтобы продолжить.

– Из твоей комнаты, – пояснила я. – Я видела ее и к тому же знаю, что ты страдаешь метеоризмом.

Адрик резко выдохнул, коротко рассмеявшись, скорее язвительно, нежели весело. Его реакция показалась мне довольно странной. Он покачал головой.

– Я не влюблен в девушку с той фотографии.

Он стиснул челюсти и помрачнел. Заметив недовольную гримасу, я почувствовала необходимость разрядить обстановку.

– Послушай, я не собираюсь ни о чем тебя просить, понимаешь? То, что мы поцеловались, пожалуй,