Утром включаю телефон. Приходят сообщения о том, что сосед звонил, но перезванивать я не собираюсь. Пишу ему: «Дома поговорим». Пусть тоже понервничает, а то одной как-то скучно наматывать сопли и тревогу на кулак.

Бужу свою маленькую помощницу и после позднего завтрака мы вместе относим коробки в машину. Малышка сегодня не капризничает, а деловито рассказывает про свои дела в детском саду, снова просит забрать Марселя и песочит меня за забывчивость.

Стараюсь день забить делами под завязку, чтобы не думать о Сергее и до противности мягком красивом женском голосе, который отвечает на звонки ночью. Довожу себя до отчаяния. В бешенстве сжимаю зубы и бью по клаксону, чем пугаю впередистоящего водителя. Он озирается по сторонам, но на светофоре горит красный. И буквально через пару минут, когда мы ровняемся с ним на другом светофоре, мужчина явно довольный собой крутит пальцем у виска, показывая мои умственные способности. Я только вздыхаю и мило улыбаюсь, краем глаза замечаю, как дочка с серьёзным лицом показывает ему известную фигуру из трёх пальцев. На его недоумение пожимаю плечами. Дура и дура. Дальше-то что? Подумаешь, какая невидаль, многие без мозгов всю жизнь живут и ничего, а я всего лишь посигналила не вовремя.

— Ты откуда этот жест принесла? — Смеясь спрашиваю у Милаши.

— Киил его показывает всем, кто ему не навится или бесит, — смущаясь признаётся маленькая хулиганка. — А что он значит?

— Давай ты в следующий раз сначала спросишь, а потом будешь показывать? Ладно?

Дочка радостно кивает, а потом я ей рассказываю в смягчённом варианте, что же значит такой жест. Возвращаемся домой уже затемно, потому что Миле приспичило покачаться на качелях, а я не могу ей отказать. Зато ужин она сметает за несколько минут, даже упрашивать съесть хотя бы половинку не надо.

— Мам, а поигаем в мемополию? — Предлагает малышка.

— Раскладывай карточки, а я помою посуду и приду.

Она обожает эту игру. У нас разных её вариантов штук двадцать: от простых млекопитающих до картин известных художников и столиц разных стран. С ребёнком в декрете можно не только деградировать, но и развиваться. Особенно, когда приходится отвечать на неудобные взрослые вопросы — вот уж где полёт фантазии.

Я стараюсь не думать о соседе. Даже с дочерью договорилась, что звонить Денису Петровичу мы не станем. Пусть Маська отдохнёт от города и побегает без поводка и намордника во дворе. Они, конечно, вместе с Серёжей не понимают почему собаку нельзя выгуливать без всего, и мне иногда приходится им уступать. Но я всё равно считаю, что «он не кусается» — это не аргумент для свободного выгула любой собаки, даже чихуахуа. Зато с уборкой я победила полностью и безоговорочно — уже прогресс. Теперь без пакетов мы не гуляем совсем и меня это безумно радует.

Радует, блин! О чём я думаю? Снова о нём! Так нельзя, нужно переключиться. По телефону выяснять отношения не хочу и не могу. Надо дождаться его приезда и поговорить. Открыто, без недомолвок. Пусть мне снова будет больно, но я хочу услышать от него самого, что это было.

Слёзы накатывают и трудно проглотить комок в горле, но я стараюсь держаться, а он, как назло, не звонит. Почему мужчины не понимают, что «дома поговорим» значит, надо звонить прямо сейчас? Бежать и донимать, спрашивать, узнавать, уговаривать и успокаивать! Почему??? Твою ж мать, почему?

Звонок в дверь пугает до дрожи. Быстро вытираю руки и бегу открывать. Неужели Серёжа? Дрожащими руками кручу замки и распахиваю дверь.

— Как хорошо, что ты дома, а то я боялась, что всё ещё возишь свои тортики, — мама, снимая шарф и расстёгивая стильное классическое пальто, буквально проталкивает меня в квартиру.

— Бабуля! — Кричит дочка, а я чувствую только горькое разочарование и вяло пытаюсь улыбаться.

Глава 60

— Чумазая опять, — брезгливо сморит на дочку поборница чистоты в нашей семье. — Умойся, — подталкивает малышку к ванной и той приходится вместо обнимашек идти умываться. — Совсем не смотришь за ребёнком.

И что? Лицо у мамы такое, словно Милаша вымазалась в говне, а не в картофельном пюре. Да кому какое дело? Не заметила пару капелек в уголках рта, не орать же теперь на неё. Это просто ребёнок.

— Не начинай, она рада тебя видеть. Могла бы и не ворчать, — бурчу себе под нос.

— Она девочка и должна…

— Ничего она не должна, дай ей самой научиться понимать грязная она или нет, холодно ей или жарко. Просто отпусти, а если ей постоянно говорить, что делать, то она никогда не поймёт и будет, как робот, только механически исполнять команды, — как я когда-то, но этого вслух уже не произношу.

Мне с младенчества вдалбливалось «ты — девочка и ты должна». Должна играть в куклы, выглядеть как кукла и вести себя подобающе. Понадобилось очень много времени, чтобы научиться жить самостоятельно, без команд и придирок, не по советам мамы или мужа, а самой понимать, что же мне нужно.

С тем, что хочется до сих пор проблемы, потому что надо мной постоянно висит чувство «а что же скажут люди?», хотя всем вокруг плевать, как я живу. Гиперответственность перед неизвестными людьми безумно подавляет собственные интересы и мне приходится прилагать титанические усилия, чтобы избавиться от чувства вины за то, что пытаюсь жить не как остальные.

— Если с самого детства пустить всё на самотёк, то вместо нормальной женщины, мы получим неблагодарную свинью. Тебе бы тоже не мешало переодеться, — парирует мама, снимая сапоги на шпильках.

Она снова в красивом платье и мне становится неудобно стоять перед ней в домашних шортах и испачканной футболке. Машинально колупаю засохшую карамель на груди, словно это спасёт мой внешний вид. Серёжа бы её ещё вчера съел вместе со мной. Опять он!

— Проходи. Мы собирались поиграть перед сном. Можешь присоединиться, — на предложение получаю такой взгляд, что приходится попросить дочку подождать меня в комнате, а чтобы ей не было скучно прошу ещё и сказку выбрать.

Видно, что Миле хочется повидаться с бабушкой, но та не горит энтузиазмом. В ней играет злорадство, и я мысленно уже готовлюсь к защите. За что на этот раз меня будут ругать?

Иду за мамой на кухню. Её осанка прямая, она идёт, как модель по подиуму, а я плетусь за ней и сжимаюсь с каждым шагом всё больше.

— Лиза уехала и у тебя есть шанс всё