- Так я и знал!- торжествующе воскликнул Вольф.

Михаэль промолчал, экономя силы на дыхание. Они добежали до выхода и снова очутились в пустом зале. Железные ворота стояли раскрытыми, и оттуда им уже махал руками Марлик:

- Скорее! Я не знаю, сколько ещё продержатся мои защитные Чары

На сей раз чародей не показался Михаэлю ни старым, ни хрупким. Он продолжал махать руками, глядя куда-то за спины бегущих. Михаэль почувствовал, что все силы чародея сконцентрированы на чем-то позади них. Вольф бежал впереди, Михаэлю же приходилось тащить за собой Лизу, и он все чаще спотыкался. Когда же они миновали ворота, Михаэль увидел, что Марлик здесь не один. В нескольких шагах от ворот их ждал Эрлик, а за ним плотной цепью стояли солдаты Анзона в чёрных одеждах.

Михаэль испуганно остановился, но Марлик продолжал махать руками:

- Бегите дальше! Не бойтесь, они вам ничего не сделают. Торопитесь, он гонится, я чувствую это!

Эти слова подтолкнули Михаэля, и он остановился только после того, как отбежал от входа в лабиринт шагов на двадцать. С трудом переводя дух, он наконец отпустил руку Лизы и обернулся назад.

Чародей тоже успел отбежать от ворот на несколько шагов, но снова остановился и воздел руки заклинающим жестом, полным драматизма. Михаэль увидел, как створки ворот начали смыкаться, повинуясь магии Марлика. Но он успел также заметить, что из глубины лабиринта надвигается нечто громадное и огнедышащее.

То была гонка на время, и Марлик выиграл её, но выиграл буквально на долю секунды. Створки ворот продолжали сходиться, но ужасающе медленно, тогда как пламенеющее нечто приближалось со стремительной быстротой. Воздух впереди него дрожал от зноя, а там, куда ступали его огненные ноги, трескалась и горела земля. Затем Сомкнувшиеся створки ворот отгородили их от этого ужасающего зрелища.

Глава девятая

ИСКУШЕНИЕ

По крайней мере, теперь он вспомнил, откуда знал огненного демона, поджегшего их дом, хотя это воспоминание не помогло ему ответить на вопрос, каким образом Анзоку удалось не только подчинить этого демона себе, но и привести его с собой наверх.

Но времени поразмыслить над этим у него было достаточно. Он, правда, не знал, сколько просидел в этой душной норе без окон, куда более мрачной, чем застенки Анзона в Подземье, но если его внутренние часы не совсем отказали, то он провёл здесь, должно быть, дня два. Дважды он спал, четыре раза ему приносили поесть, и пища дала ему ответ хотя бы на один вопрос. Три раза она состояла из воды и солоноватого чёрствого хлеба, а один раз ему принесли то, чего в Подземье никак не могло быть: порцию картофеля фри и полуостывшую сосиску с соусом кэрри.

Анзон по пути сюда завязал ему глаза, но Михаэль, по крайней мере, мог сказать, что они ещё долго ехали на машине, потом тащились по пустынной местности и наконец вошли в здание, где пришлось преодолевать бесчисленные лестницы и коридоры, порой такие узкие, что Михаэль задевал плечами стены. И только когда они очутились здесь, Анзон снял с его глаз повязку. Но поговорить ни с ним, ни с Вольфом Михаэлю не удалось. С тех пор как дверь за ним захлопнулась, он не видел никого, кроме двух стражников, приносивших ему еду.

Скрип двери оторвал Михаэля от его мыслей, и свет ослепил его привыкшие к темноте глаза. Но на сей раз стражник явился не с едой, а за ним.

За дверью его ожидали два нижиика, один из них молча указал влево. Михаэль двинулся вперёд, и стражники даже не потрудились взять его с двух сторон под конвой. После многих часов полной неподвижности он едва держался на ногах, и сама мысль о побеге даже со стороны казалась смешной. Тем не менее он внимательно огляделся. Его убеждение, что они находятся не в Подземье, слегка поколебалось. Ход был узкий, но высокий, древние стены состояли из сырого кирпича и плохо отёсанных каменных глыб. Цементный раствор то вылезал из щелей, то вообще отсутствовал. Ни ламп, ни окон нигде не было, однако коридор освещался, но не серым мерцанием Подземья, а красным отсветом, проникавшим сюда с другого конца туннеля.

Перешагнув порог в конце туннеля, Михаэль был ошеломлён. Он сам не знал, чего ожидал, но только не того, что увидел.

Комнату можно было назвать скорее небольшим залом. Тщательно натёртый паркет, шёлковые обои, портреты рыцарей в золочёных рамах, лепные потолки высотой метра в четыре или пять. Каждый из предметов мебели на любом антикварном аукционе стоил бы целое состояние. Были здесь и окна, но плотно занавешенные синим бархатом. А мерцающий красный отсвет, заметный ещё из коридора, исходил от огня камина, занимающего почти всю правую стену зала.

Вольф и Анзон, а с ними ещё один нижник в тёмных очках и чёрной шляпе сидели за изящным столиком у камина.

Лицо Михаэля- сразу омрачилось, при виде писателя. Вольф казался бледным, глаза у него были как у затравленного зверя.

Увидев Михаэля, Вольф принудил себя к улыбке. Приближаясь к нему, Михаэль заметил, что руки его лежат на коленях и пальцы судорожно сплетены

- Привет, Михаэль, - поздоровался Вольф и кивнул: - Садись, я уже распорядился, чтобы тебе принесли поесть. Ты, должно быть, проголодался и хочешь пить.

Михаэль молчал, глядя на него, и Вольф, выждав несколько секунд, пожал плечами и сменил тему:

- Я понимаю, что это глупый вопрос, но всё же: как ты себя чувствуешь?

- Великолепно. - Михаэль гневно сверкнул глазами. - Мне редко приходилось ночевать в таком удобном отеле. Вот только сервис оставляет желать лучшего,

- Да, чувство юмора ты не потерял, - сказал Вольф, печально посмотрел на Михаэля и хотел что-то добавить, но тут дверь открылась, и воин Анзона внёс еду.

У Михаэля слюнки потекли, когда её расставляли на столике. Ещё секунду назад он намеревался швырнуть её в лицо Вольфу, но аромат блюд и голод заставили его забыть все благие намерения. Лишь из приличия он помедлил ещё несколько секунд и потом набросился на яства.

- Мне очень жаль, что тебе пришлось испытывать неудобства, - сказал Вольф. - Я был, увы, очень занят другими делами и не мог о тебе позаботиться. Но теперь я сделаю всё, чтобы тебя устроили получше.

Михаэль поднял глаза. Как-это ни казалось дико, но сожаление Вольфа было искренним. И во взгляде его было что-то смутившее и испугавшее Михаэля. Но он