воду и вытереть лицо, она увидела его худую, но вместе с тем мускулистую грудь. Он начал спешно вытираться, а влажная кожа поблескивала в лучах солнца. Мэрион затаила дыхание. Сердце взволнованно заколотилось.

Она с трудом заставила себя сосредоточиться на грозящих ей неприятностях: Лилибет вымокла до нитки, а Аллах, узнав об этом, непременно направится к самой королеве.

— Пойду провожу принцессу во дворец, пока… — начала было она, но осеклась: ей не слишком хотелось делиться с секретарем своими переживаниями. Вряд ли от него можно было ждать сочувствия. А особенно если он еще не простил ту выходку с телефоном.

— Пока няня-дракониха ни о чем не прознала? — уточнил он.

От воды его темные волосы сделались и вовсе черными. Прямой, будто вычерченный по линейке, пробор исчез, а все пряди спутались, придав ему сходство с пятнадцатилетним мальчишкой.

— Можно и так сказать.

— Предлагаю укутать принцессу в мою одежду, — предложил Ласеллс, кивнув на свое пальто, которое скинул, прежде чем броситься в воду, — и провести во дворец через мои комнаты. Они как раз выходят прямо в сад. Принцесса вымоется в моей ванной, а вы принесете ей сухую одежду. Дракониха ни о чем не узнает!

Мэрион удивленно посмотрела на секретаря. С какой стати он вдруг решил ей помочь? Объективных причин для этого не было. Может быть, он уже и думать забыл о телефонном инциденте? В конце концов, тот произошел несколько месяцев назад.

— Спасибо, — с благодарностью произнесла она, очарованная его поступком.

Комнаты, в которых жил Ласеллс, были обставлены куда роскошнее, чем ее спальня. Пока Лилибет принимала горячую ванну, Мэрион присматривала за ней. Она успела заметить в покоях секретаря дорогие ковры, диваны, серебристые портсигары, зеркала, начищенный до блеска пол. Дверь в спальню была приоткрыта, и сквозь эту щель она разглядела краешек широкой двуспальной кровати, застеленной голубым бельем, и внутри у нее вдруг вспыхнуло какое-то странное чувство.

— Уютные у вас комнаты, мистер Ласеллс.

— Зовите меня Томми. Как и все остальные, — попросил он, тщательно вытирая голову полотенцем.

— А вы меня — Мэрион.

На каминной полке стояло фото в рамке, с которого на Мэрион смотрела властного вида блондинка.

— Это моя супруга, — пояснил Ласеллс. — Дочь вице-короля Индии.

Мэрион вдруг кольнула ревность, чего она никак не ожидала. Девушка заметила, что к ее юбке пристали травинки, а помада, которой она накрасила губы утром, уже вся смазалась. А между тем Ласеллс внимательно наблюдал за ней.

— А как ее зовут? — храбро поинтересовалась она, стараясь сохранять невозмутимость, хотя на щеках уже вспыхнул предательский румянец.

— Джоан, — ответил Ласеллс.

Он стоял совсем близко. Его шелковый халат с узором пейсли, перехваченный на талии поясом, свободно облегал стройную фигуру. В нос ей ударил его пьянящий аромат. Она вдруг подумала о его обнаженном теле, скрывавшемся под халатом.

— Она живет за городом, — добавил он, обжигая ей ухо своим дыханием.

Она нервно заглянула в его темные, глубоко посаженные глаза. В них читался дерзкий, двусмысленный намек, и Мэрион вдруг охватило вожделение. Оно распалило каждую клеточку ее тела, вскружило ей голову. С трудом отведя взгляд от Ласеллса, она посмотрела в окно, на зеленые лужайки, стараясь прийти в себя.

Что на нее такое нашло? Она ведь совсем потеряла голову! О романе с женатым мужчиной, особенно с таким, не могло быть и речи! Как не стыдно даже думать об этом?

— Какой красивый вид, — проговорила она, хотя глаза ей точно застлала пелена.

Ласеллс отошел на пару шагов назад и вернулся к своему привычному тону — дружелюбному, но отстраненному.

— Да, мне тоже нравится. Хотя, когда в саду устраивают большие чаепития, — не особо. Королевские чаепития — все равно что Судный день. Непременно встречаешь тех, кто вроде бы уже давно умер!

Мэрион рассмеялась, не сумев сдержаться. Но в глубине души ее по-прежнему тревожил вопрос: почудился ли ей этот страстный, манящий взгляд — или он был на самом деле.

Глава тридцать девятая

Лето кончилось, прошла осень, наступила зима. Близилось Рождество.

Вернувшись в Эдинбург, Мэрион пришла в ужас от перемен, произошедших с матушкой. Прежде румяная и пышнотелая, она совсем исхудала и погрустнела.

— Я скоро вернусь! Сразу же после коронации! — пообещала Мэрион.

— А то как же, — бесцветным голосом отозвалась та.

— Честное слово! — воскликнула Мэрион.

— Конечно-конечно. Кстати! Питер поступил на работу в новую школу, — поведала миссис Кроуфорд, торопливо меняя тему. — Она где-то на юге, неподалеку от Лондона. Забыла, как называется…

Начался 1937 год. Теперь на всех уроках, которые Мэрион давала принцессам, так или иначе поднималась тема коронации, в которой должны были участвовать обе девочки.

Мэрион, огромной любительнице истории, безумно нравилось делиться с ними всеми тонкостями этой сложной и красочной церемонии, которая зародилась еще в Средневековье. В былые времена в процессии перед его величеством непременно шла королевская цветочница и устилала ему путь цветами. До недавнего времени существовала и должность королевского защитника, который въезжал в Вестминстер-холл верхом на коне в полном боевом облачении и вызывал на поединок всякого, кто осмеливался оспорить право короля на трон. Но в конечном счете их вычеркнули из списка действующих лиц. Королевский уклад жизни все-таки не был чужд модернизации, пускай и шла та совсем не быстро.

Маргарет все эти истории страшно смешили. Она от души хохотала над древними должностями служащих герольдии, вроде «синей мантии», и посмеивалась над новым титулом старшей сестры, «предполагаемой престолонаследницы».

— Наследить — это значит «натаскать грязи»! Я в словаре посмотрела! Выходит, наследница — это грязнуля!

— А вот и неправильно. Титул «наследница» ведь происходит от слова «наследовать», — поправила ее Мэрион, ободряюще улыбнувшись Лилибет, которая от слов сестры заметно сникла.

Было видно, что Маргарет просто сгорает от зависти.

— Так нечестно! — вечно возмущалась она. — Теперь Лилибет считается третьей леди в стране! Она первая после бабушки и мамы!

Май неуклонно приближался, и Мэрион поймала себя на том, что в последнее время с особой тщательностью читает новости в газетах. И пускай все вокруг только и думали, что о церемониях родом из XII века, — кто-то же должен был держать руку на пульсе и не терять связи с происходящим.

Сказать по правде, это чтение день ото дня становилось все тревожнее. Стало известно, что участники осеннего марша из Джарроу и народное одобрение, которого они добились, так и не убедили правительство помочь безработным. Напротив, когда бастующие вернулись в свой родной городок, им урезали пособие по безработице. Но 26 апреля, почти за две недели до коронации, в Испании произошло