Шрифт:
Закладка:
– Мойщик небес… – очень тихо повторила Марта. Едва заметно улыбнулась, спросила: – Ты по ней скучаешь?
Скучаешь? Вербина спрашивали об этом много раз, и он постоянно терялся при ответе. Что значит «скучаешь»? В его представлении скучать можно по тому, кто скоро вернётся, пусть даже это «скоро» затянется на недели или месяцы. Скучать – это не видеться и ждать встречи. Скучать – это ждать. А по Криденс Феликс тосковал, потому что знал, что ждать бессмысленно.
Не вернётся.
– Если ты спрашиваешь, думаю ли я о ней постоянно, то нет, не думаю. Если ты спрашиваешь, смогу ли я когда-нибудь её забыть, то нет, не смогу. Это честно.
– Спасибо, – произнесла Марта.
А Вербин промолчал.
Не знал, что сейчас нужно говорить. И нужно ли что-нибудь говорить сейчас. Поэтому сказала Марта.
– Феликс, мы взрослые люди, и каждому из нас есть что помнить. У каждого из нас осталось позади что-то, о чём он никогда не забудет. Но именно осталось позади, в противном случае мы бы здесь не сидели. Мы оба это знаем. – Карская вновь прикоснулась к его руке. – Я просила тебя заехать за мной в прошлый раз и сегодня, не потому что… Не только потому, что мне это приятно. Мне, безусловно, очень приятно внимание, а ты умеешь быть внимательным и предупредительным. И попросила не для того, чтобы тебя проверить, чтобы узнать, можешь ли ты быть внимательным и заботливым. Я… я работаю в Сети не просто так. Не потому, что так легче или удобнее, а потому что мне тяжело выходить из дома без сопровождения. Я не чувствую себя в безопасности. Одна – не чувствую. Я…
Мощная дверь, хитроумные запоры, сигнализация, видеокамеры – Вербин сразу понял, что без причины такую крепость никто возводить не станет, и теперь ему предстояло узнать тайну Марты.
Или не узнать.
– У меня есть прошлое, которое влияет на мою жизнь, но я… – Она смотрела ему в глаза. – Я сейчас не готова им поделиться. Прости. Сейчас… сейчас я хочу сказать, что наша встреча – самое лучшее, что случилось со мной за многие годы.
Некоторое время назад
Сообщение в мессенджере. Номер незнакомый. Пользователь обозначил себя бессмысленным набором букв. Аватарки нет.
На такие сообщения убийца обычно не отвечал, однако взгляд зацепился за первую же появившуюся на экране фразу:
«Я знаю, что произошло 14 февраля. Посмотри запись. Она длинная, но здесь – самый интересный момент».
Отвечать не стал, но запись просмотрел. Выругался. Просмотрел ещё раз. После чего уставился на следующее сообщение:
«Что скажешь?»
«Не понимаю, о чём ты?»
Что он ещё мог сказать?
На самом деле, сказать убийца мог много чего, и даже хотел – на языке вертелись длинные, очень грубые фразы, но вовремя сообразил, что нельзя, поэтому выбрал максимально стандартный ответ.
Незнакомец одобрил:
«Хорошо. Не будем называть вещи своими именами».
Нет сомнений, что именно эти фразы прозвучали бы в ответ на очень длинную и грубую тираду, которая вертелась на языке убийцы. Незнакомец хорошо подготовился к разговору.
«Откуда у тебя запись?»
«Неправильный вопрос».
«А какой правильный?»
«Сколько стоит запись?»
«Нисколько не стоит».
«Заканчиваем разговор?»
«Его не нужно было начинать».
«Через десять минут полная версия окажется у того, кто не заплатит, но оценит. Тебе хватит десяти минут, чтобы доехать до Верхнего Ларса?»
«Подожди… Я позвоню?»
«Нет».
«Почему?»
«Только сообщения».
«Откуда мне знать, что запись настоящая?»
«Телефонный разговор ничего не изменит».
«Не останется следов».
«А ты не называй имён. И вообще ничего не называй. Мы оба знаем, о чём идёт речь».
«Я не знаю твоего имени».
«Ты согласен, что запись имеет ценность?»
«Я хочу увидеть её целиком».
«Самое интересное ты уже видел».
«Эти моменты ничего не доказывают».
«Хочешь проверить?»
Пауза. Довольно длинная. И растерянность. Очень сильная.
«Нет, не хочу».
«Ты принял правильное решение».
«Чего ты хочешь?»
«Ты согласен, что запись имеет ценность?»
«Да».
Что убийца мог ещё сказать?
«15 биткоинов. Я укажу, в какой кошелёк их положить».
«Это очень много».
«Это цена, которую ты должен заплатить».
«Запись ничего не доказывает».
«Мы можем закончить разговор прямо сейчас».
«Тебе ведь нужны деньги?»
«Ты знаешь сколько».
«Если обнародуешь запись, ты ничего не получишь».
«Если ты не заплатишь, я тоже ничего не получу».
«Назови реальную цену».
«То есть, ты покупаешь?»
От прямого ответа убийца уклонился.
«Где мы встретимся?»
«Мы не станем встречаться. Как только биткоины лягут в кошелёк – я отправлю тебе полную версию записи».
«Как я могу тебе доверять?»
«А что тебе остаётся?»
«Мы должны встретиться».
«Зачем?»
«Мне нужны гарантии».
«Что изменит встреча? Как я докажу, что ты получил все копии? Никак. Поэтому плати и верь, что это была честная сделка».
Пауза. И опять – довольно долгая.
«10 биткоинов. Ты можешь давить, но больше я не смогу. Десять биткоинов будут у меня через два дня».
«Завтра, или сделки не будет. Не ищи этот телефон. Завтра в это же время я напишу с другого номера. А чтобы ты понял, что это я, начну разговор фразой: „Привет, мой милый пупсик!“»
24 февраля, пятница
Праздничный вечер изрядно затянулся, плавно перешёл в праздничную ночь, но не пьяную, конечно – это никому не было нужно, а в спокойную праздничную ночь, закончившуюся в четвёртом часу. Последние гости давно ушли, уборщицы привели бар в порядок и тоже ушли, а Феликс, Марта, Катя и Антон ещё сидели за стойкой и говорили обо всём. Просто говорили, изредка потягивая кто вино, кто пиво, а кто и что покрепче.
В начале четвёртого Вербин вызвал такси и повёз Марту домой. В начале седьмого они уснули, а в одиннадцать прозвенел будильник, напомнивший, что через час за Мартой заедут друзья. И хотя вещи были собраны ещё с вечера, началась обязательная суета, вызванная прежде всего недосыпом. Без четверти двенадцать Феликс посадил Марту в машину, пообещал звонить и «быть на связи», и отправился в кофейню на встречу с Ксенией Шаровой, мечтая о второй утренней кружке горячего и очень крепкого чёрного кофе, в котором, возможно, утонет непреодолимое желание уснуть; и периодически поругивая себя за то, что не назначил встречу на потом, например, на рабочий день, потому что праздники начали постепенно приобретать вид
