Уборщица всхлипнула. – Связку я забыла в двери. Мне позвонили, и я забыла. А потом пошла делами заниматься. А потом вспомнила, вернулась и увидела, что связка на полу валяется, а ключа нет.

– Ключа от этой двери? – быстро уточнил Феликс.

– Да.

– Только его не хватало?

– Да.

– Почему ты не сказала? – возмутилась старшая по подъезду, но Вербин тут же её перебил:

– Тамара Александровна, позвольте мне задавать вопросы. Спасибо. – И вновь вернулся к уборщице. – Продолжайте.

– Я решила, что кто-то из жильцов захотел себе ключ оставить, – ответила Шоида. – Они ведь машины с этой стороны тоже ставят и тогда ходить в дом отсюда удобно. Я слышала, они много раз просили эту дверь открыть, но ТСЖ не разрешало.

– Не положено, – тихо уточнила Тамара Александровна.

– И я подумала, что кто-то не удержался и ключ себе забрал, чтобы ходить.

Прозвучало вполне логично.

– Почему ты мне не сказала? – снова спросила Тамара Александровна.

– Чтобы вы не ругались, – объяснил Феликс очевидное. – Шоида, скажите, вы действительно потеряли ключ или его у вас кто-то купил? Это очень важный вопрос и, поверьте, я узнаю на него ответ.

Вербин специально задал вопрос в лоб и при этом изменил тон, сделав его более жёстким. Его интересовала первая, мгновенная реакция уборщицы… которая показала, что Шоида рассказала правду.

– Нет, – пролепетала она. – Я действительно…

– Спасибо, это всё, что я хотел знать, – произнёс Феликс и вновь посмотрел на дверь.

Если у убийцы был ключ от чёрного хода, он мог пройти в здание минуя видеокамеры и подняться по лестнице на нужный этаж. И таким же способом уйти.

Никем не замеченным.

* * *

Марта вновь попросила за ней заехать, и Феликс не видел причин для отказа. Закончив дела в Кожухове, он отправился домой, принял душ, переоделся и поехал за Карской, решив оставить машину возле бара. Но, опять же, ждать внизу не стал, поднялся и встретил Марту у дверей.

Ваза для розы, которую принёс Вербин, ждала на прежнем месте.

По дороге болтали. Именно болтали, прыгая с темы на тему, со старых историй на недавние события, придерживаясь не произнесённой, но понимаемой обоими договорённости не касаться в машине важных тем. И потом – не сразу касаться, не в тот момент, когда оказались в заведении.

Внутреннее убранство «Грязных небес» Марта одобрила, сказала, что зал красивее, чем на картинках в Сети, а когда Катя оставила их за столиком, улыбнулась и негромко спросила:

– Кому ты обо мне рассказал?

– Всем, кто должен был знать, – ответил Вербин.

– Администраторше и старшему бармену?

– Гм… – Он сделал вид, что удивился. – Ты не думала пойти работать в полицию?

– Все остальные сотрудники смотрят на меня изумлённо, а эти двое – оценивающе, – объяснила Марта.

– Могу лишь повторить вопрос.

– И когда мы пришли, ты представил меня Кате.

– Если переберёмся за стойку – познакомлю с Антоном.

– А мы переберёмся за стойку? – притворно удивилась Марта.

– Почему нет?

– У тебя какие планы на вечер?

– По праздникам я отдаюсь на волю волн, – пошутил в ответ Феликс.

– В таком случае, ничему не удивляйся Восьмого марта.

– Ох!

– Ты уже понял, что погорячился, да?

– Ещё как понял!

– И ещё как погорячился, – рассмеялась Марта. И протянула Вербину завёрнутую в синюю бумагу коробочку. – С праздником. Хочу, чтобы мой первый подарок был с тобой всегда.

Феликс развернул упаковку, раскрыл небольшую коробочку и удивлённо посмотрел на часы. Не усыпанные бриллиантами, но весьма недешёвые. Строгие, чёрные, неброские, элегантные. Классика, которая всегда в моде.

– Ты серьёзно?

– Не понравились?

– Очень понравились, но…

– Раз понравились – надень и ни о чём не думай, – велела Марта. – Точнее, думай только о том, что мне очень приятно, что тебе понравился мой подарок.

Случайно или нет, но с размером браслета Марта тоже угадала, часы сели на руку идеально.

– Очень хорошо, – резюмировала Карская и подняла бокал. – Твоё здоровье. – Потянулась и поцеловала Вербина в губы. – Поздравляю, милый.

– Спасибо.

– А теперь скажи, почему бар называется «Грязные небеса»?

– Ты не боишься долгих историй?

– Мы разве торопимся?

Они сделали заказ, теперь потягивали вино, и вопрос показал, что Марта не прочь перейти к серьёзному разговору.

– Ты ведь знаешь, что бар придумал и построил не я? – медленно произнёс Вербин.

– Да, – подтвердила Марта.

– Когда мы познакомились, он уже работал и под этим названием… собственно… собственно, здесь мы и познакомились. – Феликс ожидал услышать комментарий и сделал короткую паузу.

Однако Карская не стала ничего говорить, зато положила ладонь на его руку и взглядом показала, что ждёт продолжения.

– Однажды я спросил у Криденс, почему она выбрала это название, и услышал в ответ: «Почему бы и нет?» Я удивился, спросил, неужели оно ничего не значит, она сказала, что «привлекает клиентов». Но потом поняла, что я не отстану, и сказала…

В памяти Вербина отчётливо всплыл тот вечер: он зашёл в «Небеса», чтобы отправиться с Криденс домой, уселся ждать в дальнем конце барной стойки, Кри в какой-то момент оказалась напротив – уходить ей было рано, зато получилась минутка поболтать, и он задал вопрос.

«Смысл в том, что когда-то небеса были чистыми, – ответила тогда Криденс, глядя Феликсу в глаза. – Для каждого из нас, когда мы приходим в мир, когда кричим, ничего не видим и не понимаем… В этот момент мы лежим под самым чистым в нашей жизни небом». И Вербин понял, что хотела сказать девушка: «А потом мы сами делаем их грязными?» – «Кто-то пачкает только своё небо. Кто-то ухитряется нагадить другим… Немногим из нас везёт прожить жизнь в окружении одних только хороших людей». Феликс вздохнул и грустно пошутил: «Хороших людей мало. На всех не хватает». – «Да. К сожалению, да».

Криденс помолчала, Вербин даже решил, что продолжения не будет, но девушка решила, что не высказалась так, как хотела.

«Мы живём, не думая о том, как сильно пачкаем небо, дарованное нам изначально – чистое, лазоревое небо. Живём, не думая, что грязь, которую мы несём в мир, не исчезает, и однажды нам придётся разгребать её – своей душой. А небеса не должны быть грязными. Им противно быть грязными. И ещё мы не думаем о том, что чем грязнее небо – тем ниже оно нависает, тем сильнее давит на нас. Мы гнёмся, и кто-то, чтобы не сломаться, начинает забивать небо ещё большей грязью, размазывая её на окружающих. Им кажется, что если они отдадут свою грязь другим, им останется меньше. Но это не так… А есть и другие люди, им, как и небесам, противна грязь, и