их не было.

Господи, а я так надеялась, что решила эту проблему. Я ведь четко и ясно сказала Валентине, что после каждого ее визита последует мой визит.

— Анечка пришла! — заорала, как сумасшедшая, Ритка, и кинулась к дверям.

Но через минуту из прихожей донесся ее истошный крик:

— Юрочка! Юрочка пришел!

Мы опять с Вадимом переглянулись. Маша теперь два раза в день будет к нам захаживать?

Ритка с Юрочкой промчались мимо нас в Риткину комнату, а мы с Вадимом изобразили приветственные улыбки при виде вошедшей в зал Марии.

— Проходи, — сказала я, — телевизор вместе посмотрим.

— Ой, сегодня такой день изумительный, теплый, — счастливо защебетала она, — я хотела на улице погулять подольше, но Юрка так устал, так устал.

Ага, так устал, что носится сейчас с Риткой, сшибая игрушки.

— Слушай, а я хотела тебя спросить, — вдруг пришла мне в голову замечательная идея, — у тебя остались какие-нибудь письма от Володьки?

Вадим скривился и покрутил пальцем у виска, стараясь сделать это незаметно от гостьи.

— Конечно, — не задумываясь, ответила девушка. — А что?

— А там есть что-то такое, что указывает на то, что Юрка — его сын?

— Вот дура баба! — не выдержал Вадим. — Ну тебе какое дело? Что ты лезешь к людям?

Не обращая на него внимания, я озвучила свою идею:

— Просто, если есть что-то такое, то можно подать на него в суд и отсудить алименты на ребенка.

Маша густо покраснела, так, что цвет ее кожи стал заметно ярче рыжих волос на голове.

— Вообще-то я никогда… я ничего… — пролепетала она, с ужасом глядя то на меня, то на Вадима.

— Чо ты лезешь не в свои сани? — проорал Вадим, не сводя с меня раздраженного взгляда.

— Да я хочу, как лучше! — проорала я в ответ. — У меня знакомый адвокат есть, я бы поговорила…

— А тебя кто-то просит?

— Ладно, — махнула я рукой, — не хотите, как хотите!

Повисла неловкая пауза.

Я честно хотела помочь. Зачем бедная девчонка будет лелеять какие-то надежды, если есть прекрасный вариант доказать Володькино отцовство?

Маша продолжала сидеть вся красная, только голову опустила так, что из-под нависшей челки не видно было лица. Вадим продолжал крутить пальцем у виска и бросать на меня укоризненные взгляды, как будто хотел сказать что-то важное.

Что он хотел мне сказать? То, что она бегает не из-за денег, а потому что до сих пор влюблена? Но если Володька уже предал ее когда-то, не пора ли выкинуть его из головы и успокоиться? Я уже молчу о том, что крайне непорядочно с ее стороны бегать за мужиком, когда его жена лежит в больнице. Какая бы она ни была!

Неожиданно опять прозвенел звонок в дверь.

Ритка выбежала из своей комнаты и понеслась к дверям с воплем:

— Теперь точно Анечка пришла! Я ее с Юрочкой познакомлю!

Хлопнула входная дверь. Но женский голос из прихожей принадлежал отнюдь не Валентине. И не Анечке.

Не разувшись, прямо в босоножках, в зал вбежала… Светка.

На нее страшно было смотреть. Вся зареванная, с красным лицом и взлохмаченными кудряшками, она рухнула на диван между Вадимом и Машей и зашлась в рыданиях, заламывая руки.

Глава 23

Я сидела ни жива ни мертва от страха. Что случилось? Что нам Светка сейчас выпалит? Неужели самое страшное с Володькиной женой? Боже! Каким бы человек ни был, что бы он ни делал и ни говорил, а всегда страшно услышать о нем плохое известие.

Вадим подскочил и побежал на кухню. Вернулся с граненым стаканом, наполненным водой.

— На, выпей!

Светка отпила глоток, поперхнулась, неловко утерлась и что-то невнятное промычала.

— Да что случилось? — я смотрела в ее страшные, красные глаза и ожидала услышать, что угодно.

Светка тяжело дышала, и сначала из ее груди доносились лишь нечленораздельные звуки.

— Я… Ваш… — грудь ее в легком сарафанчике высоко вздымалась.

— Ты? Наш? Кто наш? — я уже смутно догадывалась, что речь пойдет о Володьке.

Светка вдохнула поглубже, опустила голову и прижала руку к ходящей ходуном груди.

— Ваш Володька, — она заговорила, продолжая всхлипывать и судорожно вдыхать воздух, — ваш Володька ездит к любовнице!

Светка опять зарыдала.

Вадим круглыми испуганными глазами уставился на меня. Маша закрыла лицо руками и сидела, не шелохнувшись — тонкая, чувствительная натура.

Одна я почему-то не удивилась.

— Во-первых, он давно уже не наш, он отщепенец, — спокойно сказала я, — и ты знаешь, почему. Во-вторых, это его личное дело, пусть хоть гарем заведет. Если бабы ведутся на такого, как он, их проблемы. А откуда ты, кстати, узнала? Он что, сам тебе это сказал?

Светка выудила из своей сумочки большой носовой платок в клеточку и шумно высморкалась.

— Нет, — покачала она головой, — не сам. Я за ним проследила.

— Ах, ты еще и следила за ним, — я изо всех сил старалась не выдать смешанных чувств, охвативших меня.

— А что мне оставалось? Я давно заподозрила неладное. Прибежит с утра, девчонок мне отдаст, и бегом куда-то. Я и так, и эдак: «Давай чаю попьем, давай сходим вместе куда-то». А он ни в какую. «Мне бежать надо», и все тут.

Какого чаю? Я смотрела на странную женщину и диву давалась. Ну, если ты уже когда-то за ним бегала, а он тебя послал? Неужели непонятно, что про такого мужика стоит забыть и не вспоминать?

— Так, может, ему с утра на работу надо? — предположил Вадим. — Или по делам важным?

— Ага, в выходной день? — возразила Светка. — В общем, сегодня он дочек привел, и бежать. А мне давно было интересно, куда он бежит все время? И я заранее с мамой договорилась, чтобы она с детьми посидела. Как только он побежал со стрелой в жопе, я выскочила следом. И что вы думаете? Он побежал на станцию и сел в электричку. Я — туда же, только устроилась так, чтобы он меня не видел.

— Неужели получилось, и он тебя не заметил? — Вадим смотрел на Светку с явным интересом и даже сочувствием. — И где он вышел?

— На Угольной, — Светка посмотрела на меня с такой злобой, как будто