* * *

Мы не трубим о рождении Эстер в соцсетях; я никому не отправляю эсэмэсок. Страшусь иметь дело с бесконечным потоком закадычных подруг Саммер. На каком-то этапе пришлось позволить Аннабет заглянуть ко мне, а родители Адама наверняка захотят прилететь из Сиднея, но вот, в общем-то, и всё. Я всегда воображала, как приглашу Франсину – полюбоваться, как она пытается скрыть свою злобу, но это у нас с ней уже позади. Вчера она и так осрамилась по полной.

В начале дня Адам заскакивает с новым бланком на подпись. Из отдела регистрации направляется прямиком в «Кармайкл бразерз», чтобы разобраться с бумагами. За Тарквином присматривает Аннабет. Эстер почти весь день спит – мечта, а не ребенок. Хотя она совсем миниатюрная, в руках ощущается вес. Она уютная, нежная и мягкая, как пушинка. Глаза у нее такие красивые, что я просто не могу дождаться, когда она наконец проснется.

Тем временем сооружаю послание по «мылу» Бену, набирая текст одной рукой, – другой баюкаю Эстер. Это занимает много времени, поскольку совершенно не представляю, как общаться с ним в качестве Саммер. Пробую непринужденность, задушевность, подколки, но никак не могу найти нужный тон. Почему-то на экране всякий раз появляется текст, который я написала бы, если б была сама собой.

«Выродила дитятку наконец, и она офигительная! Ты теперь дядя! Скорей приезжай домой повидаться! Жду не дождусь, чтобы расписать тебе все в красках!»

Жму и удерживаю кнопку «удалить», пока все это не исчезает. Бен моментально просечет, что это от Айрис, и я, естественно, не могу рисковать, приглашая его повидаться. Как Саммер сформулировала бы подобное известие? После той бездушной отписки, полученной тогда на Сейшелах, я так ни разу и не общалась со своим братцем – были еще несколько коротеньких имейлов, на которые я так и не ответила.

С чего это он так затих? Вчера вечером, когда Вирджиния высказала предположение, будто Бен мог втайне завести ребенка, я только посмеялась. Теперь же теряюсь в догадках. Почему я всегда считала, что Бен не станет гнаться за деньгами, только лишь потому, что он гей? Он вполне мог жениться и заделать жене ребенка, при большой-то нужде…

За семь месяцев Бен ни разу не удосужился позвонить. За семь месяцев так ни разу и не приехал повидаться со своей матерью или сестрой, которая потеряла свою половинку. Я знаю, что к учебе он относится очень серьезно – всю жопу надорвал, чтобы получить ту стипендию, – но разве с тех пор у него ни разу не было каникул?

Сказал бы мне Бен, если б обставил меня с деньгами? Пожалуй, что нет. Может, он уже женат, с беременной женой, но не хочет давать мне наводку до рождения ребенка. Достаточно хорошо помню законодательство о доверительной собственности, чтобы понимать: если я получу деньги, а потом вдруг выяснится, что у Бена у первого появился ребенок, придется их вернуть.

Звонит мой телефон. Это Колтон.

– Поздравляю, любимая моя племяшка! – Голос у него гладкий, масленый. – Как там маленькая наследница? Назвали уже?

– Эстер, – отвечаю ему. – Эстер Кармайкл.

– Красивое имя, как раз для такой красотки!

Ну до чего же дружелюбный мужик! Дружелюбие так и прет. Этот-то уж точно хорошо знает, с какой стороны хлеб у него маслом намазан.

– Адам уже оформляет свидетельство о рождении, – сообщаю я.

– О, можете не гнать, – так и лучась беззаботностью, отзывается он. – Лично мне до всего этого совершенно нет дела. Франсина требует провести анализ ДНК и всякую подобную чушь, но ей просто нужно себя перебороть. – Следует пауза. – Саммер… Полагаю, Вирджиния уже сказала тебе, что у нас с Франсиной типа как кое-что было, но я хочу, чтоб ты знала: вчера вечером я с ней порвал. Это ее представление в твоем доме открыло мне глаза. Мне никогда не следовало влезать во все эти их дрязги с твоей матушкой. Я хочу окончательно исполнить последнюю волю своего брата. Это последнее, что я могу для него сделать, и если честно, будет просто классно наконец-то сбагрить это дело с рук после стольких-то лет. У твоей малютки столько паёв и акций, что мне пришлось специально нанять еще двух сотрудников, чтобы вести ее инвестиционный портфель. Вообще-то я подумывал заскочить буквально сей момент, чтобы предоставить тебе доступ к первому траншу поступлений. Есть нечто вроде «черной кассы», средства из которой вы с Адамом можете тратить уже прямо сейчас. Пятьдесят штук или около того, а все остальное будет потихонечку капать на протяжении последующих нескольких месяцев.

В голове у меня гудит. Неужели все так просто? Что-то во мне хочет сказать «нет». Может, лучше вообще не трогать эти деньги, чем получить их, а потом выяснить, что придется отдать их назад? Все это выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, но, по крайней мере, сейчас мне нет нужды хоть о чем-нибудь врать. Моя жизнь и жизнь Саммер – это наконец-то одно и то же.

– Да, приезжай прямо сейчас, – отвечаю я. – Хорошо, что все сдвинулось с места. Мы с Адамом уже говорили о том, чтобы перегнать нашу яхту обратно в Уэйкфилд, а это обойдется недешево.

– Ты только что родила и уже мечтаешь куда-то уплыть? – удивляется Колтон.

– Я просто хочу, чтобы «Вирсавия» вернулась домой, – объясняю я. – Мне когда-нибудь захочется обучить Эстер ходить под парусами. И Тарка.

– Ну что ж, боюсь, тебе придется с этим немного обождать, – замечает Колтон. – Я уже общался с Адамом, и первая порция средств отправляется прямиком в «Ромен трэвел».

– Что? Нет! – говорю я. – Мы получаем деньги из агентства, а не вкладываем в него!

Колтон фыркает.

– О’кей, дело ваше, это ты теперь босс, Саммер. Ты и Адам. Он, во всяком случае, просил меня не забивать тебе голову всей этой фигней. Вы оба можете делать все, что вам заблагорассудится. Скоро увидимся.

Он вешает трубку.

Эстер все дремлет. В каком я жутком виде – явно не для приема посетителей! Даже в ду́ше сегодня не была. Осторожно слезаю с кровати и опускаю Эстер в ее колыбельку со стеклянной стенкой, стараясь не разбудить ее. Она тихонько покряхтывает, когда дышит, – самый чудесный звук, который я когда-нибудь слышала! Ковыляю на деревянных ногах к персональной ванной комнате. Черт, Адам забыл поставить букеты в воду, и ирисы, лежа на металлической тележке, очень быстро завянут.

Подхватываю их. У меня такое чувство, будто сегодня я получу все, чего хочу. Ирисы – густо-пурпурные, словно чуть сбрызнутые золотом. Они высокие, гордые и беззастенчиво выставляют себя напоказ.

Может, они и не настолько красивы, как розы, но это мои цветы, и я люблю их. Всю свою жизнь пыталась нюхать их и не чувствовала никакого запаха. Почему бы не попробовать еще разок? Зарываюсь лицом в яркие лепестки и глубоко вдыхаю.

Нет, все-таки есть какой-то слабенький аромат! Зелени и тепла, словно бы самой весны, и он до отказа наполняет мои легкие. Выдыхаю и втягиваю его опять. Пахнет всякими хорошими вещами – медом, пряностями, свежескошенной травой.

Почему именно сегодня? Наверное, я просто воображаю себе этот аромат, но это неважно. Так пахнет счастье. Этот запах говорит, что все хорошо. У меня дочь. Адам любит меня. Наконец-то у меня все получилось…