Шрифт:
Закладка:
Рядом с каменистой дорожкой среди колючего кустарника и низкорослых деревьев с мелкой узкой листвой угадывалась маленькая, относительно ровная поляна. В безветренном воздухе стояла тишина. Поблизости — ни души.
Николай грубо схватил за руку свою спутницу и потащил её за собой сквозь узкий лаз в стене кустарника, не ощущая, как царапаются ветки, и нимало не заботясь, что любая из них может жёстко хлестнуть женщину. Женщина между тем не оказывала сопротивления, а молча поспешала за ним.
По-прежнему без сопротивления, хотя и без давешнего спортивного энтузиазма, словно заворожённая, она позволила ему сорвать с себя одежду, позволила повалить себя поверх этой минимальной подстилки на жёсткую, сухую траву и камни. Возможно, что женщина даже была готова участвовать и помогать, но у неё не было шанса успеть за его стремительными движениями. Дальше всё происходило вовсе без участия разума.
Придя в себя, Николай был уже спокоен, но продолжал действовать по заранее сложившейся программе: быстро, молча оделся и молча пошёл прочь, осмотрительно раздвигая кусты. Женщина не пыталась задержать его ни словом, ни жестом. Она и одеваться медлила. Николай оглянулся, желая проверить, не нанёс ли ей увечья. Тут и увидел, как она сидит, голая и задумчивая, на своей смятой полосатой майке. Поймав взгляд мужчины, она собралась что-то сказать, но он отвернулся и ушёл.
По тропе вниз он шагал размеренно, аккуратно, без единой мысли в голове и с приятным сознанием, что поступил правильно. Почему правильно? Он не задавался вопросами.
Позади послышались шорох ветвей и торопливые, но мягкие шаги парусиновых тапочек. Неприятно кольнуло: придётся выйти из блаженного состояния, придётся объясняться.
— Разрешите вас обогнать!
Бродов механически посторонился. Совершенно незнакомый долговязый молодой человек пробежал мимо. Итак, женщина не бросилась в погоню, чтобы поколотить его или задушить в объятиях. Вот и хорошо. Николай совершенно успокоился.
Днём пожилая процедурная сестра, которая от души охаживала его из душа Шарко, заметила, что морской воздух и санаторное лечение определённо пошли ему на пользу: прогресс в физическом состоянии налицо. Бродов, улучив момент, беспокойно скосил глаза вниз, на плавки, но ничего криминального не заметил. А сестра, будто мысли его прочитав, пояснила: она ведь навострилась «видеть тело», вот и видит, когда человек «рыхлый», а когда «упругий». И это не про комплекцию даже, а про тонус кожи и мышц.
Вечером, вальяжно облокотившись о парапет набережной, он слушал волны. Сегодня его не тянуло на людный променад. Выбрал место относительно тихое.
— Я угадала, что встречу вас здесь! Я специально позволила вам так запросто уйти утром. Вы всё ещё обижены?
Рано или поздно это должно было произойти. Что ж, чем быстрее состоится объяснение, тем проще будет жить дальше. Оборачиваться к женщине Бродов не стал и молча слушал, что ещё она захочет сказать.
— Обижены. Я от всей души прошу у вас прощения! Я глупость сморозила. Вы… Вы были просто фееричны! Знаете, это всё — моё медицинское невежество. Но я уже навела справки у знакомого медика. Теперь я сознаю всю глубину своего заблуждения…
Сейчас он ударит её. Или обматерит, как извозчик.
— Что вам нужно от меня? — спросил он холодно. — Конкретно!
Она растерянно усмехнулась, не понимая, принять ли его вопрос за приглашение к игре или за попытку отстраниться.
— То же, что вам от меня, вероятно. А быть может, и больше… — сказала женщина с неопределённой интонацией.
Удачно, что она построила фразу именно так!
— Мне от вас ничего не нужно, — с удовольствием отчеканил Николай, развернулся по-строевому и ушёл.
Требовалось шагать неторопливо, чтобы ретирада не походила на бегство, но достаточно быстро, чтобы женщине было ясно: она не приглашена последовать за ним. Получилось, как по нотам.
Он успел уйти довольно далеко и убедиться, что женщина не последовала за ним.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте, — ответил Николай автоматически.
На него смотрел в упор и приветливо, белозубо улыбался совершенно незнакомый молодой человек. Рослый, ладный, в модной у молодёжи полосатой майке со шнуровкой на груди. Открытое, привлекательное лицо не вызвало в памяти Николая никаких ассоциаций.
— Мы немножко знакомы, — сообщил незнакомец. — Я обогнал вас сегодня на тропе в горах, помните?
Николай напрягся. Почудилось или в белозубой улыбке мелькнуло лукавство? Невольно глянул под ноги и увидел на молодом человеке те самые парусиновые тапочки, что резво обошли его на склоне. Тапочки с немного потёртыми от носки боками запомнились. Отпираться в любом случае глупо.
— Да. Вспомнил.
— Это же интересно, — пояснил неизвестный, — вторично встречаешь совершенно незнакомого человека, узнаёшь, и он, выходит, уже свой. Правда?
— Пожалуй, — согласился Николай из простой вежливости.
Похоже, разоблачение ему не грозит. Молодой человек просто ищет способа скоротать вечер.
— Я Александр Кенич. Можно Саша.
Собеседник протянул руку.
Бродов прикинул, что старше Александра на полтора десятка лет, не меньше, и назвался именем-отчеством.
— Рад познакомиться! — сказал Кенич.
При каждой реплике его лицо расцветало улыбкой.
— Взаимно, — поддержал Николай.
Он был совершенно ничем не занят. Почему бы и впрямь не скоротать вечер в общении с новым знакомым?
Николай решил принять на себя инициативу продолжения беседы:
— Бесцельно бродите или куда-то собрались?
— Цель, в общем, есть. Полюбоваться набережной, послушать вечерний прибой. Я всего второй день здесь. Не составите ли компанию?
Надо же, какой церемонный!
— Идёмте, — просто ответил Бродов.
Они неторопливо зашагали среди других отдыхающих трудящихся, словно вышедших на первомайскую демонстрацию.
— Кенич, верно? — уточнил Николай. — Мне фамилия ваша чем-то знакома.
— А вы какие газеты читаете, журналы?
К чему клонит собеседник? Очень интересно! Николай ответил:
— «Правду», «Вечернюю Москву». Нет особо времени. Ещё «Красную звезду».
— В «Вечёрке» я печатаюсь. В «Известиях». В «Красной звезде» — нет. Сотрудничаю с «Огоньком». Я журналист. Пишу очерки, репортажи, рассказы. Возможно, вы встречали фамилию.
— Отчего же только встречал фамилию? Я и читал вас, вероятно.
— Знаете, что наверняка видели? Накануне Первомая в «Вечёрке» мне отдали целый подвал — статья «Ты записался в полёт на Луну?» с фотографией макета атомно-ракетного корабля.
— Читал! — воскликнул Николай. — Сходил на выставку благодаря вашей информации.
Выставка называлась «На Луну с Тверской». Рассказывала о новейших идеях в области строительства летательных аппаратов, которые позволят человеку освоить межпланетное пространство. Утверждалось, что путешествие человека на Луну уже не за горами, и все посетители могли записаться на участие в первой экспедиции — это как будто давало приоритетное право стать членом экипажа. К амбарной книге, куда требовалось внести свою фамилию и данные паспорта, стояла очередь из посетителей выставки.
— Записались
