Шрифт:
Закладка:
Это самое странное, потому что я не пьяна, не травмирована и не сумасшедшая.
Я не тупая киска, не шлюха, не фригидна, не разочарование.
Я всего лишь девушка, которая выпила шот с железнодорожных путей, давая пять своим друзьям, наслаждаясь теплом, распространяющимся по горлу и животу.
Это глупо. Но со мной все в порядке. На самом деле я даже счастлива.
Следующая пара шотов — это парни, которых я не знаю. Я глотаю второй, но давлюсь третьим, и этот парень отмахивается от денег, когда я пытаюсь их вернуть. Я позволяю ему купить еще один раунд, хотя он и не должен этого делать. Он давится и размазывает беловато-желтую жидкость по всему подбородку, что достаточно отвратительно, чтобы мы оба расхохотались.
— Я Аарон, — говорит он, протягивая мне руку.
Я пожимаю ее. Она липкая.
— Кэролайн.
Он улыбается.
— Знаю.
Я решаю, что он имеет в виду именно то, что сказал. Он просто знает мое имя. Без намека на что-либо похуже.
— Может быть, увидимся на вечеринке позже, — говорит он мне, когда встает.
Может быть, так и будет.
После него бедра, которые опускаются передо мной, принадлежат Скотту.
Скотт, которого я встретила на игре в регби.
— Привет, — говорит он.
— Привет.
— Рад видеть тебя здесь.
Я смеюсь над этим. На самом деле я даже фыркаю. У меня было… ох-ох. Несколько напитков. Пять. Или шесть? Они не очень большие. Куинн научила нас готовить их с большим количеством взбитых сливок и не так много опьяняющего вещества, потому что несколько лет назад одна из регбисток попала в больницу с алкогольным отравлением. Мы должны время от времени сменяться, но я все еще в порядке. Более чем в порядке.
— Ты думал, что не увидишь меня?
— Эм … — его глаза скользят к моим. — На этот вопрос есть правильный ответ?
— Платите, люди! — кричит Бриджит. Скотт протягивает руку, из пальцев торчит десятидолларовая купюра.
— И куда же мне это положить?
У меня из кармана торчат деньги, а двадцатка, прилепленная к шее, тычется мне в ухо. Я смотрю в небо, изображая раздражение.
— Куда хочешь, большой мальчик.
Мы оба смеемся.
Он кладет ее мне в карман.
Он тоже сегодня пьет?
Интересно, почему он здесь?
А если он пришел, думая, что увидит меня? Если он с нетерпением ждал этого?
Один из игроков ставит передо мной шот, а другой перед Скоттом.
Бриджит дует в свисток.
— ПЕЙТЕ!
Я широко раскрываю челюсть. Опускаю голову, засасываю мой шот, опрокидываю его назад. Мои глаза больше не щиплет. Мои губы липкие и сладкие, руки холодные от долгого пребывания за спиной без движения. Скотт тоже опрокидывает свой и достает из бумажника еще десятку.
— Я могу сделать это снова? — спрашивает он.
— Можешь.
— О, это большая честь для меня.
Я лучезарно улыбаюсь ему.
— Это определенно привилегия. И это ради благого дела.
На этот раз он прячет деньги в мою куртку. Она застегнута на молнию до моего шарфа, так что, когда он обхватывает пальцами воротник, всего на секунду, он касается совершенно невинного кусочка ключицы примерно в двенадцати сантиметрах к северу от моей груди. Да и то через пару слоев одежды.
Но наши глаза встречаются, и я знаю, что он сделал, и он тоже.
Свист.
— ПЕЙТЕ!
Этот шот идет не так хорошо. Я начинаю задыхаться, и мне на секунду приходится ухватиться за рельсы, втягивая воздух через нос. Боковым зрением я замечаю какое-то беспокойство. Движение. Всплеск агрессии.
— Не твоя очередь, чувак, — слышу я голос Кришны.
— Я иду еще раз. — Скотт.
— Мне все равно.
Я знаю этот голос. Поднимаю глаза и вижу Уэста, стоящего на одном колене напротив меня.
Должно быть, он протиснулся в начало очереди. Ворвался прямо сюда и вытеснил Скотта, что совершенно недопустимо. Если бы это сделал кто-то другой, Кришна вышвырнул бы его вон, но это Уэст, а они друзья.
Уэст есть Уэст, и у него есть что сказать. Бог знает, что.
Его челюсть сжата. Между его бровями пролегла морщинка, рот стал жестким.
Интересно, как долго он наблюдает и какое, по его мнению, право имеет здесь находиться?
Мускул на его челюсти напрягается, зубы скрипят.
— Ты здесь, ради «минета»?
— Нет.
Я скрещиваю руки на груди и надуваю губы.
— Ну, «минет» — это то, что нам предлагают. Ты участвуешь или нет?
Кто-то проскальзывает по рельсам в пространство перед ним.
— Плати! — кричит Бриджит.
Уэст хмурится, открывает бумажник, достает банкноту.
Он протягивает ее мне.
— Ты должен засунуть ее куда-то сам.
— Я этого не сделаю.
— Все так делают.
Он колеблется, и я думаю, что он не будет этого делать. Он, кажется, обеспокоен всем этим, не уверен.
Я тоже не уверена, но хочу сказать ему, что иногда просто нужно доверять тому, что чувствуешь. Вы должны верить, что счастливые вещи могут сделать вас счастливыми, а неправильные вещи лишь кажутся неправильными.
Я хочу сказать ему, что сегодня вечером он должен доверять мне, что я знаю, чего хочу, вместо того чтобы решать за меня.
Он не отвечает за меня. И никогда не отвечал.
Мы никогда и не встречались. Мы не друзья.
И я не проводила каждый час с ним с тех пор, как в последний раз видела его две ночи назад, чувствуя себя разбитой, разъяренной, преданной.
Позади него ждет Скотт. Обнадеживающий Скотт. Хороший, обычный, возможный Скотт. Парень, которого я могла бы отвезти домой, чтобы познакомить с отцом. Должно быть, он проделал весь этот путь от Картера сегодня ради меня.
Жаль, что Скотт не тот, кто мне нужен.
Я протягиваю руку, хватаю Уэста за запястье и прижимаю его руку к своей груди.
— Это хорошее место.
Наши глаза встречаются. Он засовывает купюру мне под рубашку, в декольте, его длинные пальцы набивают ее, как взрывчатку.
Я не была так близко к нему с самых каникул. Только во сне. Только в моей постели в темноте, вспоминая звук его голоса в моем ухе, жар его тела, скольжение его языка.
Раздается свисток.
— ПЕЙТЕ!
Не сводя глаз с Уэста, я наклоняюсь, чтобы выпить шот. Он не пьет свой. Он просто наблюдает за мной. Смотрит, как я глотаю.
Когда я открываю глаза, он все еще смотрит на меня.
Может быть, это потому, что я пьяна, но я так не думаю. Думаю, это потому, что я устала делать то, чего от меня все ждут. Устала бояться того, что может случиться.
Это уже случилось.
Поэтому я протягиваю руку через рельсы, наклоняюсь,
