площадь Белорусского вокзала. Но от всего этого замысла реализован был лишь наземный вестибюль «Белорусской-кольцевой», а довел дело до конца уже его сын, «посадив» офис непосредственно на вестибюль метро, так же, как предполагал отец, – только уже над другой станцией. Такое решение дало большую экономию места (прямо над метро расположился конференц-зал), а вибрацию гасит полутораметровый слой бетона с резиновыми прокладками – «тюфяк» на профжаргоне (пришлось учитывать печальный опыт жилого дома напротив, в который встроена кольцевая станция «Проспект Мира»: он-то дрожал так, что из него сбежали все тараканы).

Общий вид с проспекта Мира. 1980-е годы

При некоторой семейственности в выборе архитектора (что, впрочем, было нормой в советской архитектуре) Метрополитен не прогадал: Таранов целыми днями стоял на стройке, добиваясь, чтобы углы были в должной мере плавными – как Гауди на стройке дома Мила. И так все 642 кассеты – а строил заказчик силами Метростроя. Но жизнь все равно скорректировала точный замысел. В корпусе, выходящем на улицу Щепкина, находился мозг Московского метро, откуда шло все управление. Сердцевина здания была остроумно использована под залы, которым и так надо было быть темными: чтобы случайный блик не отвлек внимания диспетчера. Ибо здесь находились т. н. «диспетчерские круги», откуда диспетчеры следили за движением всех поездов и эскалаторов. При этом проектировался дом, когда ЭВМ были размером со шкаф, а сдавался в эксплуатацию, когда они превратились в небольшие чемоданчики (точно такая же история произошла со зданием ЦЭМИ [44] Леонида Павлова). Поэтому гигантские залы пришлось перепрофилировать под склады…

Удивительным образом белый бетон не померк даже находясь на оживленной трассе, как не померк в веках и фарфор Матвея Кузнецова, территорию усадьбы которого заняло здание Таранова, составляя достойный фон для двух сохранившихся ее объектов – дома с атлантами, в котором 40 лет жил сам Кузнецов (№ 41), и дома № 43, который построил ему Фёдор Шехтель.

Усадьба М. Кузнецова на проспекте Мира. 1979

69. Микрорайон Северное Чертаново 1972–1983

АРХИТЕКТОРЫ М. ПОСОХИН, Л. ДЮБЕК, А. ШАПИРО, А. КЕГЛЕР, Л. МИСОЖНИКОВ и др.

ИНЖЕНЕРЫ Д. ДЕМИНОВ, И. БЕЛЛАВИН, С. КЕРШТЕЙН, Ю. ЧЕРЕМИСИНОВ и др.

ЧЕРТАНОВСКАЯ

Эксперимент эпохи «превращения Москвы в образцовый коммунистический город» – попытка пересадить на отечественную почву типологию западных жилых комплексов, порожденных политикой «всеобщей социальной поддержки»

Опытно-показательный жилой район Северное Чертаново – самый амбициозный проект 1970-х в области жилищного строительства. В 1971 году был принят новый Генеральный план Москвы и состоялся XXIV съезд КПСС, на котором было объявлено, что Москва должна стать образцовым коммунистическим городом. Главный архитектор Москвы Михаил Посохин воспользовался этим, чтобы построить идеальный район будущего – примерно так же, как в свое время Натан Остерман проектировал идеальный дом будущего на улице Шверника [27]. Когда в 1975 году Москва была назначена столицей Олимпийских игр 1980 года, возник дополнительный стимул для реализации проекта – ему предназначили роль объекта туристического показа, где зарубежные гости могли бы увидеть, как вскоре будут жить советские люди. С другой стороны, строительство спортивных сооружений и олимпийской инфраструктуры потребовало таких средств, что на реализацию образцового района в полном объеме их не хватило. Очень многое из задуманного осталось неосуществленным.

Посохин был идеологом проекта, а детальной разработкой концепции и реальным проектированием руководил Лев Дюбек, возглавивший специально созданное Управление по проектированию и строительству опытно-показательного района «Чертаново-Северное». Сама идея объединения в одной организации проектировщиков и строителей была новой – такой эксперимент должен был показать, насколько можно улучшить взаимодействие между двумя основными сторонами строительного процесса, избежав тем самым проблем долгостроя и ненадлежащего качества реализации проекта.

Поставленная задача была на порядок сложнее, чем раньше: «создание градостроительного ансамбля как функционально совершенной и эстетически выразительной модели жилого района коммунистического города и как системы, сочетающей новую материально-пространственную среду с прогрессивным процессом быта на основах коммунистического общежития; проверка нормативно-эксплуатационных параметров жилых и общественных зданий, предусматриваемых Генеральным планом развития Москвы до 1990 г. <…>; внедрение прогрессивной системы обслуживания населения с применением новейших технических средств, методов и приемов; <…> комплексное освоение подземного пространства; охрана окружающей природной среды; совершенствование эксплуатации комплекса в целом (централизация его управления, автоматизация и диспетчеризация всех систем и процессов)».

Устройство подиума

Генплан

Разрез жилого корпуса

Район площадью 77 гектаров был рассчитан на 20–22 тысячи человек. Автомобильное движение полностью уведено под землю – при подъезде к району машины въезжали в тоннель и следовали к месту парковки или разгрузки. Наземный проезд между корпусами предназначался только для такси и экстренных служб. Помимо восьми крупных жилых корпусов предусматривалось сооружение здания общественного центра с магазинами, ресторанами и развлекательными заведениями, трех обычных детских садов и двух садов круглосуточного пребывания, школы из нескольких корпусов разного назначения, спортивного центра и т. д.

В нижних этажах жилых корпусов располагалась сеть обслуживания. В холлах при подъездах были оборудованы колясочные, кладовые для хранения сезонных вещей и индивидуальные ячейки для доставки заказов – как в утопиях 1920-х годов, жители Северного Чертанова должны были быть свободны от беготни по магазинам и стояния в очередях. Планировка квартир, среди которых встречаются двух- и даже трехуровневые, чрезвычайно разнообразна. Квартиры предоставлялись жильцам без мебели, но со встроенным оборудованием, включая такое нестандартное, как вакуумное пыле- и мусороудаление. Контроль за работой инженерных систем, а также за общественным порядком осуществлялся из центральной диспетчерской с помощью разнообразных датчиков и системы видеонаблюдения.

Проект торгово-общественного центра

Район коммунистического будущего, как водится, многое позаимствовал у капиталистического настоящего. По композиции Северное Чертаново ближе всего к Ле Линьону – экспериментальному «спутнику» Женевы (Жорж Аддор, 1963–1971), где подковообразный жилой корпус с множеством помещений общего пользования обнимает свободное от автомобилей пространство с торговым центром, школой, детским садом и двумя церквями, а рядом стоят две высотные башни. Но эстетика взята не от швейцарского прототипа (гладкий цветной навесной фасад в 1970-х казался старомодным), а от бруталистских английских аналогов, прежде всего лондонского жилого комплекса Барбикан (Chamberlain, Powell and Bon, 1965–1972). Точно так же как там, в