Она отступила в сторону, дождалась, пока толстяк отвлечется на приемку очередного блока, и втиснулась между работниками с корзинами, вместе с ними направившись наверх.

Вершина у груды камней оказалась ровной площадкой, не считая большого гранитного блока, высоко выпирающего примерно из середины строения. Здесь повсюду кипела работа. Строители оттаскивали выпрыгивающие с края помоста блоки, поддевали слегами, передвигали в стороны, к краю кладки. Смертные, затащившие свои грузы наверх, складывали полные корзины и мешки, забирали пустые, брались за веревки и сбегали вниз по другому помосту, превращаясь тем самым в живой противовес для поднимаемых блоков.

Немного дальше строители сыпали в щели между камнями пыль из мешков, прыскали сверху водой, трамбовали палками, добавляли камни из корзин, снова сыпали, прыскали, добавляли, трамбовали… Следом за ними шла еще бригада, которая выкладывала влажную грязь поверх блоков с замазанными щелями, и тут же трамбовала ее деревянными чурбаками.

Большинство работников были в одних лишь кожаных юбочках. И разумеется начисто бритыми! Изредка, примерно один на полсотни строителей, встречались египтяне с черными шерстяными париками на головах. Этакие войлочные шапочки со свисающими по сторонам плетеными кисточками. И только один из всех носил шапочку красного цвета! Вдобавок к замшевой тунике с шитьем красными и зелеными нитями по широкому кожаному поясу, не просто тисненому, но еще и с золочением выемок. Разумеется, сверх того, пояс украшали пара ножей, сумка и мешочек с торчащими из него палочками непонятного назначения.

В общем, самый главный человек на стройке определялся без малейшего труда.

Сейчас этот человек вымерял горизонтальность утрамбованной строителями поверхности, положив на еще влажную грязь длинную доску и поставив на нее миску с водой. Убедившись, что уровень воды точно совпадает с краями миски, самый главный мастер неожиданно наклонился и выпил ее, а затем заглянул под доску.

– С левой стороны просвечивает, – недовольно буркнул главный смертный.

– Помилуй, господин Анх-Амен! – взмолился работник в черном парике. – Сверху блоки лягут, а иные на ладонь друг от друга отличаются! Что изменит разница в волосинку? Линия нитью вся выровнена, чистый горизонт!

– Ладно, – согласился главный мастер. – Подобный промах можно простить. Кладите камни. Разрешаю!

Ощутив заминку в хлопотах строителей, Геката устремилась вперед:

– Ты ли есть тот самый знаменитый мастер Анх-Амен-инх, слава о котором гремит во всем обитаемом мире? Я приплыла из далекой северной Чащи только для того, чтобы преклониться пред тобой и выразить свое восхищение! – И фария действительно опустилась перед смертным на колено, добавив к столь наглой лести еще и немного сладкого вожделения. И подобострастно продолжила: – Прошу тебя о милости, великий мастер! Поделись со мной хотя бы малой толикой своего мастерства…

Геката подняла голову, жалобно ловя взгляд египтянина.

Тот был не так уж плох. Кожа цвета яшмы, поджарый, вполне еще крепкий мужчина с голубыми глазами, чуть приплюснутым носом, острым подбородком и тонкими пальцами.

Фария послала ему еще одну волну вожделения, уже более жадного, ненасытного.

– Наверное, тебе нужен отдых после долгого пути, северянка? – неожиданно вспотел мастер. – Я вижу, ты пришла сюда прямо с дороги, уставшая и в путевом одеянии. Прежде чем я отвечу на твои вопросы и дам столь желанные уроки, тебе следует умыться, подкрепиться, восстановить силы. Я как раз собирался обедать. Ты можешь пойти со мной и разделить трапезу.

– Я почту это за счастье, великий Анх-Амен-инх! – снова склонилась пред мастером Геката. И подумала: «Интересно, а у него тоже есть жена и дети?»

Разумеется, жена и дети у великого мастера имелись. Но только не в домике возле стройки, а в богатом личном дворце, где-то в далеком царственном Уасете.

Впрочем, рабочая хибарка руководителя великого строительства выглядела тоже весьма и весьма достойно. Двор примерно сто на сто шагов, обнесенный кирпичной стеной, с большим прудом в одном углу и просторным домиком напротив. Еще в одном углу зеленел садик из нескольких деревьев мушмулы, а в четвертом были сложены в большом количестве полированные гранитные плиты.

– Это просто невероятно! – сразу повернула к пруду фария. – Какая прозрачная вода! Когда я плыла сюда, Нил был совсем мутный. Если опустить руку по локоть, ладони уже не видно.

– Водой из священной реки пользоваться нельзя, – ответил строитель. – Нужно рыть колодец в сотне шагов от русла. В нем вода будет такой, что пить можно смело!

– Этот пруд для омовений? – спросила воительница и сняла с плеча сумку.

Хозяин дома молчал.

Тогда Геката расстегнула пояс, стянула через голову тунику. Раз за разом излучая на египтянина волны вожделения, вошла в воду. Сдернула с волос травяное колечко, откинулась на спину, покосилась на мужчину:

– Почему ты так на меня смотришь? – с деланым удивлением спросила путница. – Я нарушаю какие-то ваши обычаи? Тогда я смиренно прошу о прощении. Как мне искупить свою вину?

В этот момент египтянин сломался – опустился на колени рядом с бортиком и стал целовать ее шею и плечи, запустил руки в воду. Геката засмеялась и ответила на поцелуи, дохнув ему в ухо:

– Какая честь! Меня ласкает лучший созидатель обитаемого мира… – И смертный получил от нее еще одну волну острого желания.

Обед, конечно же, был накрыт в доме, подальше от жарких полуденных лучей. Немного копченой рыбы, красного вина, инжира и кубиков острого козьего сыра. Однако гостью в первую очередь заинтересовали большие, выделанные до белизны и невероятной тонкости шкуры, что были натянуты на трех стенах большой комнаты. На них тонкими черными линиями были нанесены рисунки – почти на всю высоту от пола до потолка.

– Что это, Анх-Амен? – спросила фария, вглядываясь в переплетение линий.

– Это то, что мы строим для великой Абеш-ими-дуат, умирающей и возрождающейся вновь.

– Усыпальница?

– Все называют ее именно так, – кивнул великий мастер.

– Ты обещал меня обучать, Анх-Амен! – горячо напомнила Геката. – Так просвети!

– Ну, сперва она желала сделать родильную комнату в глубине скалы. – Хозяин дома вынул из сумочки палочку с острым кончиком, указал на одну шкуру. – Мы продолбились на две сотни шагов, начали делать помещение. Но потом богиня приплыла проверить работу и сказала, что в пещере слишком холодно. Яйца могут не проклюнуться.

– Какие яйца? – не поняла фария.

– Все змеи откладывают яйца, разве ты не знала? – оглянулся на нее мастер. – Абеш-ими-дуат, конечно, богиня. Но в отношении рождения потомства у нее все как у всех. И кладка должна быть, и тепло для развития малышей.

– Конечно… – пересохшим голосом согласилась гостья. – И что было потом?

– Мы забросили подземелье и стали строить снаружи. Но место для кладки нужно обложить толстыми