Шрифт:
Закладка:
– Будьте вы прокляты, – процедил он сквозь крепко сжатые зубы. – Внутри поджидали…
Напуган он был порядком. Внутри… Такого еще не бывало! Несмотря на ночной морозец, лоб человека покрылся каплями холодного пота. Внутри! Прежде они внутрь не совались ни разу. Ну, парочка мотыльков, ну, разумеется, мухи. Но эти-то были безвредны, порхали себе, жужжали…
А тут – целый ковер муравьев!
В исступлении он поливал насекомых из шланга, пока муравьи, сломав строй, не скрылись в траве, под кустами, под домом.
Дрожа с головы до ног, человек уселся на дорожку с брандспойтом в руках.
Да, это уже серьезно. Это уже не эпизодический, спонтанный набег сгоряча, а обдуманное, тщательно спланированное нападение. Его ждали. Еще бы шаг и…
Спасибо Господу, пославшему этого паука!
Наконец человек повернул рукоять брандспойта, перекрыв воду, и поднялся на ноги. Вроде вокруг ни звука: всюду тишина…
Внезапно в кустах зашуршало. Жук? На дорожку стремглав выбежала какая-то черная тварь, и человек растоптал ее каблуком. Гонец небось. Скороход.
С опаской он вошел в темный дом, освещая путь зажигалкой, и вскоре устроился за столом с мощным, из стали и бронзы, строительным краскопультом под рукой. Влажное, прохладное на ощупь, оружие внушало уверенность.
Семь часов… За спиной человека негромко играло радио. Дотянувшись до настольной лампы, он передвинул ее так, чтоб луч освещал пол возле стола.
Закурив, человек придвинул к себе стопку писчей бумаги и вечное перо и надолго задумался.
Если уж дело дошло до планов такого масштаба, значит, в покое его не оставят. Не оставят, пока не прикончат.
Волна беспросветного отчаяния захлестнула его с головой. Что делать? К кому он мог бы пойти? Кому мог бы хоть рассказать обо всем? Крепко сжав кулаки, человек резко вскинулся, вытянулся в струнку и замер.
На стол рядом с ним с потолка беззвучно спустился паук.
– Прошу прощения. Надеюсь, ты не испугался, как в том стишке?
Человек в изумлении поднял брови.
– Ты – тот же самый? Тот, что живет на углу? Который предупредил меня?
– Нет. Это кто-то другой. Из Ткачей. Я же – исключительно Воин. Пехота. Видишь, хелицеры какие? – Паук разинул и вновь закрыл пасть. – Разгрызаю их с хрустом!
Человек улыбнулся.
– Да, тебе можно только позавидовать.
– Это уж точно. А знаешь ли, сколько нас на… ну, скажем, на акре земли? Догадайся.
– Наверное, около тысячи.
– Нет. Два с половиной миллиона. Всех разновидностей. Воины вроде меня, Ткачи, Жалоносцы.
– Жалоносцы?
– Лучшие из нас. Вот, например… – Паук поразмыслил. – Вот, например, черные вдовы, как вы их называете. Очень, очень уважаемы, и не зря. И все бы хорошо, вот только…
Пауза.
– Что «только»?
– Только и у нас свои трудности. Боги…
– Боги?!
– Муравьи, как вы их называете. Предводители. Они нам не по зубам. Что крайне прискорбно. Ужасный вкус – настолько, что худо становится. Приходится оставлять их птицам.
– Птицам? – Человек привстал с места. – Неужели они…
– Э-э… да, с ними у нас уговор. А продолжается все это уже целую вечность. Позволь, я познакомлю тебя с историей вопроса. Кое-какое время у нас еще есть.
Сердце в груди человека тревожно сжалось.
– Кое-какое время? Что это значит?
– Ничего страшного. Мелкую заварушку чуть позже, насколько я понимаю. Послушай пока, с чего все началось. Думаю, этого ты не знаешь.
– Что ж, рассказывай. Слушаю.
Поднявшись на ноги, человек зашагал из угла в угол.
– Около миллиарда лет назад они были Земле хозяевами и хозяйничали на ней довольно-таки умело. А люди, понимаешь ли, явились сюда с какой-то другой планеты. С какой? Не знаю. Приземлились и обнаружили, что Земля – их стараниями – очень неплохо ухожена. Началась война.
– То есть мы здесь – захватчики? – пробормотал человек.
– Ну, конечно. Война низвела обе стороны – и их, и вас – к варварству. Вы позабыли, как с ними воевать, а они выродились, деградировали до замкнутых социальных групп – муравьев, термитов…
– Понятно.
– Последние из вас, знавшие всю эту историю целиком, положили начало нам. Взрастили нас, – тут паук на свой, особый манер хмыкнул, – взрастили нас где-то, специально для этой достойной цели. С тех самых пор мы им, всем им, воли и не даем. Знаешь, как они нас зовут? Пожирателями. Не слишком-то лестное прозвище, согласись.
С потолка плавно спустились на тонких паутинках, приземлились на стол еще два паука. Все трое сгрудились кучкой.
– Однако дело серьезнее, чем я думал, – беззаботно сказал Воин. – Не в курсе всех новостей, понимаешь, был. Вот Жалоносица говорит…
Паучиха из черных вдов засеменила к краю стола.
– Великан, – металлически пропищала она, – мне нужно поговорить с тобой.
– Давай. Слушаю, – откликнулся человек.
– Беда близко. Они идут, стекаются сюда. Их много. Необычайно много. Но мы решили еще какое-то время побыть с тобой. Не остаться, так сказать, в стороне.
– Понятно, – кивнул человек и, облизнув губы, взъерошил дрожащими пальцами волосы. – Как по-вашему… то есть каковы шансы на…
– Шансы? – Жалоносица задумчиво закачалась на паутинке. – Ну что ж, мы управляемся с этим делом давно. Почти миллион лет. Думаю, наше положение прочнее, чем их, несмотря на ряд слабых мест. Наши договоренности с птицами и, разумеется, с жабами…
– По-моему, мы выстоим. Выстоим и положим их планам конец, можешь не опасаться, – ободряюще вставил Воин. – На самом деле событий вроде сегодняшних мы всегда ждем с нетерпением!
Из-под пола донесся негромкий шорох, шум, поднятый мириадами крохотных коготков и крылышек, едва уловимо трепещущих где-то вдали. Человек прислушался. Тело его разом обмякло.
– Ты действительно в этом уверен? Думаешь, вам это по силам?
Утерев пот с верхней губы, пристально вслушиваясь в шорохи, человек поднял со стола краскопульт.
Шорохи внизу, под досками половиц, под самыми его ногами, становились все громче и громче. Кусты за окном зашуршали, несколько ночных бабочек, взлетев из травы, звучно забарабанили по стеклу. Доносящийся снизу, со всех сторон, отовсюду, шум нарастал, набирал силу, превращался в гневный, решительный гул. Человек огляделся по сторонам.
– Вы уверены, что сумеете? – пролепетал он. – Вы правда сможете меня защитить?
– Э-э, – сконфуженно промычал Воин. – Я… не то, понимаешь ли, имел в виду. Я говорил о защите вида, о расе в целом… но не о тебе лично.
Человек невольно разинул рот. Троица Пожирателей беспокойно поежилась. О стекло бились новые и новые бабочки. Пол под ногами дрогнул, приподнялся.
– Понятно, – сказал человек. – Что ж, извините за недогадливость.
