Аршалай перебрался сюда сразу после ужасной поездки в Яргару. Перевез часть придворных, новую охрану, почти все оставшееся городское войско Майхора… Брал только арьев и их слуг, привезенных из южных областей Аратты, — тех, от кого точно не стоило ждать удара в спину…

Остальных бросил в Майхоре и больше о них не вспоминал.

Гуляй-крепость была поставлена на скальном выступе прямо над Великим Рвом. Место удачное и для обороны, и для наблюдения за строительством. Взгляд Аршалая скользнул по исполинскому рукотворному оврагу, рассекающему вечный лес. В прежние дни его стенки напоминали растревоженный муравейник. Сейчас — ни единого шевеления ни внизу, ни наверху. Не грохочут камнедробилки, никто не забивает бревна, укрепляя стены. Внизу валяются брошенные тачки. Лопаты, окованные драгоценным железом, ржавеют в снегу…

В начале зимы, получив приказ остановить строительство, Арлашай после долгих тягостных раздумий решил продолжить рытье Великого Рва за свой счет. Точнее, за счет казны Бьярмы, что, в сущности, было одно и то же. В любом случае Аршалай рассчитывал вернуть золото с лихвой.

Следуя советам мохначки Айхи, разведчики Аршалая исследовали предгорья и обнаружили огромные пещеры — намного ближе к стройке, чем те, в которых пропал Варлыга с его беглыми вендами.

Вот тогда Аршалай и принял решение. Ни с кем не советуясь и даже не уведомив Солнечный Престол, он переделал чертеж и изменил направление Рва. Его «хуловы печи» давали превосходное железо, и лопаты больше не ломались, даже вгрызаясь в мерзлую землю.

Всю зиму, несмотря на морозы и снегопады, работа продвигалась очень быстро. Арлашай хорошо кормил землекопов, не изнурял, лечил — понимал, что новых ссыльных ему уже не пришлют…

Ничего — когда весной придут воды Змеева моря, наместнику возместят все расходы и назовут спасителем Аратты!

А потом… Ясный Сол, что же началось потом!

Аршалаю было так тягостно вспоминать о тех днях, что он едва не прослезился прямо на глазах у слуг. Только щедрый глоток настойки, спешно поднесенной верным арсури, сумел не то чтобы вернуть ему прежнее самообладание, но хотя бы помог ненадолго забыть о гложущем его невыносимом страхе…

Итак, весной случилось внезапное: сошли с ума бьяры. Обезумели сразу всем народом!

«Зарни Зьен опять явился! Он идет спасти нас от потопа!» — донесения о подобных разговорах начали приходить постоянно и со всех концов Бьярмы. Аршалай сперва не придавал им значения. Бьяры обожали своего Небесного Всадника и считали, что на этот раз он воплотился в государе Аюре. А с ложными царевичами было покончено еще осенью.

Потом наместнику сообщили, что Каргай поймал новое воплощение Зарни Зьена и это вовсе не царевич, а какой-то старый слепой калека. Аршалай только пожал плечами и посмеялся над правителем Яргары. Дескать, тот так вошел во вкус охоты за ложными царевичами, что все никак не может остановиться…

Тут взбунтовались переселенцы в Белазоре. Аршалай подавил бунт без всякого труда. Видно, новый Зарни еще не успел влить яд в уши местных жителей — и Аршалай, вдохновленный легким успехом, расслабился.

А зря…

В один далеко не прекрасный день бьяры в одночасье, словно следуя приказу, взяли — и ушли… Причем не только подневольные землекопы с Великого Рва, но и наемные слуги, и стряпухи, и дровосеки, и брадобреи — вообще все! Аршалай был страшно зол. Велел срочно нанять новых, старых вернуть и примерно наказать…

Но и тогда он еще не ощутил смертельного вкуса той каши, что заваривалась в его владениях.

Когда ни один бьяр не соглашался служить арьям, шарахаясь от прежних господ, словно от злых дивов…

Когда в Майхоре начались убийства арьев — такие необъяснимые, жестокие и нелепые, что первое время в них просто не верилось…

Когда наемных рабочих стало слишком мало, ссыльные начали разбегаться и пришлось остановить строительство Рва…

Вот тогда Аршалай наконец понял, что происходит нечто очень, очень скверное. И решил прибегнуть к суровым средствам.

И поехал в Яргару…

Руки Аршалая задрожали, давний ужас наполнил слабостью колени.

И снова за левым плечом, уже намного ближе, раздался вздох…

— Эй, чего стоишь? — дребезжащим голосом закричал наместник. — Чаша пустая!

Арсури подскочил с бочонком и быстро налил кубок до краев.

Аршалай жадно выпил, проливая половину — так дрожали руки при одном воспоминании о празднике на поле у Каргая.

Никогда еще он не был так близок к смерти!

Наместник был вовсе не глуп, да и разведка у него была хороша. Очень скоро выяснилось: источник всех бед — слепой колдун Зарни Зьен. Непонятно, чего он хотел, зачем мутил бьяров, но его просто необходимо было немедленно убить. Причем при всем народе, чтобы не ходило потом слухов о чудесно воскресшем или спасшемся Небесном Всаднике…

Судя по доносам, Каргай полностью подпал под влияние нового Зарни. Он точно не захотел бы отдать его просто так. Но Аршалай и не собирался с ним спорить.

«Как подойдем поближе, стреляйте по моему приказу», — велел он охране, въезжая на поле.

Застрелить Зарни Зьена, этого ложного бога, — жестоко, у всех на глазах. Раз и навсегда прекратить почитание земных воплощений сомнительного сына Сола…

Да, все свершилось очень быстро. Каргай не успел и рта раскрыть. Зато Зарни успел…

— Так вот ты каков, гусляр, — произнес Аршалай, с любопытством разглядывая слепца одесную изумленного Каргая. — Не знаю, кто ты таков на самом деле, но…

— Я — Зарни Зьен, — громовым голосом, раскатившимся над притихшим полем, ответил слепец. — Убейте змееголовых!

Тогда Аршалай понял, что́ ощущает дичь, затравленная на охоте. Никогда в жизни он не ощущал такого ужаса и обреченности, как в тот миг, когда против него разом обернулось все праздничное поле. На добродушных, оживленных лицах бьяров — мужчин, женщин, детей — при взгляде на ария появлялось одно и то же, почти нечеловеческое выражение. Так смотрят на ядовитую гадюку, прежде чем ударить ее палкой…

— Убьем тварь! — понеслось со всех сторон. — Убьем змеелюда!

И толпа бросилась на правителя Бьярмы.

Почти вся его свита была растерзана в клочья прямо там, на праздничном поле. С огромным трудом уцелевшая горстка охранников пробилась к лесу, увозя наместника.

— Где, где змееголовый? — лепетал Аршалай, озираясь в седле, пока кровавое поле не скрылось далеко за поворотом дороги.

— Это ты, ясноликий, — холодно ответил ему Шайн.

Из всей свиты лишь телохранитель-накх сохранил спокойствие. Разве что выглядел несколько мрачнее обычного.

— Я?!

Аршалай схватился за голову, ощупывая лицо.

Шайн хмыкнул. Эта насмешка отчасти вернула наместника в разум.

— Колдун навел морок?

— Ну да.