– Э-э… хорошо.

– Хорошо?

– Ну, он отнимает много твоего времени, но ты же не всегда будешь играть, со мной твоя семья, мне не бывает чересчур одиноко, как-то справляюсь… По крайней мере, справлялась, пока ты со мной не расстался, – закончила она.

– Я не хочу, чтобы хоккей был для тебя тем, что приходится терпеть, Джессика. Хоккей – моя страсть, моя любовь. Я профессионал высокого класса, моя жизнь всегда будет связана с хоккеем, даже когда я перестану выходить на лед. Я не требую от своей девушки любить хоккей так же сильно, как я, но мне нужна подруга, которая хотя бы поймет мою страсть и разделит ее, а не будет сидеть и ждать, когда закончится моя карьера, чтобы заполнить мое время чем-то еще.

– Но мы же столько лет были вместе! – Джессика нахмурилась. – Я уже стала членом твоей семьи… – она огляделась, вдруг запаниковав, и умоляюще взглянула на мою мать.

Вот и вылезла, как шило из мешка, та самая истина, которую ни один из нас упорно не желал видеть и которую Джессика до сих пор не могла признать. Ее родные в точности как она сама: уравновешенные, правильные, холодные и эмоционально закрытые. Моя семья напоминает кучку сумасшедших, но они беззаветно меня любят. В этом-то и причина, отчего Джессика здесь. В этом – ну и, пожалуй, в попытке моей матери удержать семью в своих цепких ручках после стольких перемен. Она не могла не попытаться свести нас с Джессикой, хотя мы как два несовпадающих кусочка пазла.

Этот разговор надо было начать давным-давно. Мы так долго оставались вместе, потому что мне было жаль отнимать у нее мою семью, к которой Джессика так привязалась. А моя родня точно так же привязалась к ней. Вот я и не раскачивал лодку. Я хотел, чтобы все были счастливы, и оставался в этих отношениях дольше, чем надо. А потом я встретил Куини, и она перевернула мой мир на 180 градусов.

– Ты ведь не ради меня приехала? – мягко спросил я.

– Как?.. Ради тебя, конечно!

Я покачал головой.

– Да нет же, нет. Ты не меня хочешь вернуть, а мою семью. Мы же с тобой почти не виделись, кроме месяца в перерыве между сезонами, и даже этот месяц проводили в кругу моей семьи. А в остальном мы пересекались дай бог раз в шесть недель. Ты приходила на игру, только если мы играли в Нашвилле и только в сопровождении моей семьи. – Я взял Джессику за руку. – Слушай, Джесс, я хорошо к тебе отношусь, но любить мою семью – это не то же самое, что любить меня самого.

Джессика прерывисто вздохнула.

– Но я тебя все-таки люблю.

– Знаю, я тоже люблю тебя, только не той любовью, на которой строят совместную жизнь.

Она молчала несколько долгих секунд, прежде чем сжала мою руку. Ее нижняя губа задрожала, предвещая близкие слезы.

– Мы так долго были вместе, Райан. Я уже не знаю, кто я без вас.

– Я и не заставляю тебя раззнакомиться с моей семьей.

Она вздохнула.

– Но у тебя новая девушка, а я не знаю, куда мне деться и кто я теперь. Я… В душе я верила, что рано или поздно ты предпочтешь меня хоккею, а до тех пор со мной будут твои близкие. А теперь получается, что я боялась остаться одна. Это ведь не причина нам быть вместе?

Я покачал головой и грустно улыбнулся.

– Честно признаться, нет. Это не принесло бы счастья ни тебе, ни мне. Прости, Джесс, я не хотел сделать тебе больно.

– Знаю, – она потрепала меня по щеке. – В тебе нет злости. – Она смущенно оглядела полупустую гостиную: семейство наконец-то что-то уразумело и предоставило нам приватность, в которой Джессика сперва якобы не нуждалась. – Извини, что я так долго не желала видеть того, что ты давно понял.

– Мы оба держались за отжившее дольше, чем следовало. Легко стать благодушным, когда тебе с кем-то удобно. Это как раз наш случай.

Я не хотел задевать самолюбие Джессики – ведь я не меньше ее нес ответственность за тот оборот, который приняли события.

– Я поднимусь собрать вещи и узнаю, когда первый рейс домой.

– Если нужно, я могу помочь.

– Я хочу побыть одна, ты пока лучше с родными поговори, – она кивнула в сторону гостиной. – Спасибо за твою глубину и проницательность, ты безупречный джентльмен. Веришь или нет, но я желаю тебе счастья, пусть и не со мной.

– Я тоже хочу тебе счастья.

Она поцеловала меня в щеку и пошла наверх.

Сегодняшний матч был дневным, поэтому я смог взять Джессике билет на последний рейс – разумеется, в первом классе. Я дал ей собраться и отнес чемоданы в такси, вызванное до аэропорта. Я бы отвез ее сам, но не хотел усугублять неловкость.

Мне было жаль, что все так вышло, но напряжение копилось уже давно, и я был рад, что Джессика тоже поняла – в наших отношениях не было главного, что удерживает людей вместе целую жизнь.

Семейство сидело в гостиной, вполголоса переговариваясь. Джеральд нашел скотч, который я не пью, поэтому остальные сидели с коктейльными или винными бокалами. Как мило с их стороны чувствовать себя как дома, пока я разгребаю устроенный ими бардак…

Джеральд протянул мне банку с крышкой.

– Клади пятьдесят баксов!

Мне бы проигнорировать, но я не удержался.

– С какой стати?

– Потому что ты выругался.

– За ругательство такса один доллар, а не пятьдесят.

– Да, но это же ты, поэтому накрутка!

Я не стал отвечать, потому что ничего вежливого в этот момент у меня с языка бы не сорвалось.

– Не могу поверить, что ты так запросто отказался от ваших отношений! Восемь лет Джессика была членом нашей семьи… – разочарование отчетливо слышалось в интонациях матери и читалось на лице, но я отнюдь не собирался ее утешать.

– Он поступил совершенно правильно! – не выдержала Ханна, опередив меня.

– Как ты можешь так говорить? – мать с потрясенным видом схватилась за сердце.

– Он уже давно не был счастлив с Джессикой! Абсолютно правильно закончить отношения, которые не приносили ему удовлетворения! Обоим им не приносили!

– Но он же любит ее, а она его, правда, Райан? – умоляюще обратилась ко мне мать.

– Я хорошо отношусь к Джессике, но любви к ней не питаю, да и она меня не любит, – ответил я.

– Как же не любит? Любит! Это просто такой этап, все люди с этим сталкиваются. Надо еще чуть-чуть подождать, и вы помиритесь! – она нервно ломала руки.

– Мама, этому никогда не бывать. Чем скорее ты с этим смиришься, тем лучше будет для всех, – с досадой сказал я, отказываясь понимать, отчего мать упорно твердит одно и то же.

– Кинг давно самостоятельный, – добавила Ханна. – Он сам решит, с кем ему развивать отношения. Куини ему отличная пара.

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась мать.