Навык, приобретенный в прошлом, сегодня мне помогает. Как бы паршиво не было на душе и как одиноко, можно и нужно продолжать жить. Загрузить тарелки в посудомойку, приготовить бутерброды, чтобы взять их с собой на смену, улыбаться коллегам и суметь концентрироваться на картах пациентов, несмотря на стойкое желание свернуться калачиком и пялиться в одну точку.

После смены наутро еду к отцу, у которого сегодня должен быть выходной. И совсем не потому что горю желанием его увидеть — наши встречи уже давно не доставляют никакого удовольствия,— а потому что не хочу оставаться одна.

У него все без изменений. Черный чай, принесенный мной пирог, неловкий обмен вопросами. Не всегда компания лучше одиночества. Эта неуютная кухня и бледная тень человека, которого я когда-то боготворила, только усиливают серость в душе.

—Пап, почему ты меня не долюбил, а?— шепотом спрашиваю я, сминая разбухший пакетик заварки.

Поднимаю глаза. Отец на меня не смотрит, а напряженно разглядывает свои пальцы.

—Ты не только своей любви мне не додал, но еще и отнял часть маминой. Пока она тебя вылечить пыталась, я осталась совершенно одна. И теперь всю жизнь пытаюсь добрать эту чертову любовь. Себя извожу и других. Это мучительно.

Ухожу я еще более разбитой, чем была. Отец конечно ничего мне не ответил — так же как и Адиль.

Телефон продолжает молчать. Причины, по которым мы с ним поругались, стираются, уступая место отчаянному ожиданию. Со мной все очень просто, даже если на первый взгляд так не кажется. Адилю достаточно дать понять, что ему тоже плохо без меня. Я моментально растаю. В ту же минуту.

Теперь домой мне не просто не хочется: даже мысль о возвращении в пустую квартиру вызывает панику. Поэтому я как и всегда выбираю поехать в место, где мне рады всегда — к Олегу и маме.

Мама встречает меня с маской на лице и в махровом халате — она только что вышла из бани. Как всегда в отличном настроении, будто проводит ночи в капсуле счастья. Порой мне кажется, что этот дом и есть ее индивидуальный райский уголок, который тщательно охраняется от любых негативных посягательств извне. Не даром же мама так резко реагирует на любое заявление об отце — будто оно несет угрозу.

Но это я скорее всего от зависти — потому что самой не получается познать дзен. Олег ведь не идеальный, но я ни разу не видела, чтобы мама с ним ругалась или критиковала. Для меня же замечания — проявления неравнодушия и заботы.

—Так, а сегодня ты какая-то потерянная,— выдает свое наблюдение мама, пока мы вместе пьем чай.

—Я останусь у вас сегодня, ладно?— невпопад отвечаю я, заставляя себя положить в тарелку пирожок. Аппетит напрочь меня покинул, а значит питаться снова придется по памяти.

—Конечно, чего ты спрашиваешь. Даш, случилось что-то? С Димой виделись?

Я качаю головой. Наверное, лучше смолчать, но я не могу. Хочется хоть с кем-то поделиться. Просто плохо так. Хочется, чтобы стало легче.

—С Адилем поссорились…— в ответ на ошарашенный взгляд, поясняю: — Мы не со всем в отношениях… Скорее, пробуем.

—А с Димой… То есть все?

—Вещи еще не забрала, но это вопрос времени.

—Ты меня огорошила конечно, Даш,— произносит мама, в этот момент выглядя настолько потерянной, что даже часто моргает.— Как-то быстро все…

Я невесело усмехаюсь.

—Да, это я могу. Не успела окончательно порвать с одним, как уже поссорилась с другим. Дитя многих талантов.

—То есть все таки на те же грабли во второй раз, Даш?

—Мам,— я умоляюще кривлю лицо, не в силах спорить и обороняться.— Пожалуйста, хотя бы ты меня не добивай… Я знаю, что все вы не за Адиля… И может быть, вы даже правы, но что я могу поделать, если…

Договорить не удается, потому что кухня оглашается пронзительной трелью моего мобильного. Сердце, все еще находящееся в режиме ожидания, екает, и тут же разочарованно обмякает: на экране повис незнакомый номер.

—Слушаю.

—Дарья?— уточняет хорошо поставленный женский голос.

—Да, это я.

—На сегодня вам запланирована доставка цветов. В какое время и по какому адресу удобно будет принять?

Вот оно: то, что сейчас мне было так сильно необходимо. Укол радости, оживляющий кровь. Знак того, что обо мне думают. Цветы.

Невольно соскочив со стула, я начинаю расхаживать по гостиной под удивленный взгляд мамы.

—Я сейчас нахожусь за городом… Адрес могу назвать… Или вы только в пределах… А, нет? Отлично…

Трубку я вешаю, улыбаясь от уха до уха. Ведь есть же шанс, что это Адиль…Все-таки семь лет — большой срок. Может быть, он пересмотрел свои взгляды на романтику.

—Цветы-ы?— тянет мама, к моей признательности пытающаяся не показывать свое разочарование последними новостями.— От кого это, интересно?

Я пожимаю плечами и розовею как смущенная первокурсница.Не знаю. Будет сюрприз.

С этой минуты время пребывание в доме превращается в новое ожидание. От депрессивного состояния не осталось и следа. Мне не терпится получить букет и прочесть записку. Ну хорошо, пусть там не будет записки… Мне достаточно имени в ней. Просто, чтобы я знала, что цветы от него.

Когда посыльный вручает мне букет, я улыбаюсь как дура. Увесистый, стильный. У того, кто его заказал, явно хороший вкус.

—Спасибо,— благодарю я и, вложив в руку парня купюру чаевых, закрываю дверь. Специально не стала при нем потрошить лепестки в поисках записки. Хочу одна.

Белый уголок я нахожу приколотым к бумажной обертке. Тяну. И даже жмурюсь на мгновение — так сильно хочу, чтобы это был он.

Увы, эта уловка не помогает. Наверное, потому что чудес действительно не бывает. На плотном кусочке картона черным по белому написано:

Это тебе для настроения. P.S. Постоянно думаю о тебе. Дима.

—Ну и кто там?— доносится из-за спины голос мамы.

Беззвучным вдохом я снимаю аромат с лепестков и пытаюсь улыбнуться. Не от Адиля, но все равно приятно. Я ведь и так догадывалась.

—От Димы,— нейтрально произношу я.

—Ой, красивые такие,— тараторит мама, оглядывая пышный цветочный ансамбль.— И анемоны здесь… Я их так люблю. Ну? Как у тебя с настроением теперь? Получше немного стало?

Я молча киваю. Да, стало. Стало немного теплее.