— Стаканчик хозяйке этой чудесной вечеринки?

Диана улыбнулась отцу Делвину, принимая стакан белого вина из рук сестры-сиделки Холт:

— Неужели нянечки вам теперь даже винцо приносят, отец Делвин?

— Боюсь, эти костыли сделали меня совсем беспомощным. Сестра-сиделка Холт была настолько добра, что уважила мою просьбу, когда я объяснил ей, что вино предназначалось вам, — сказал отец Делвин.

— Благодарю, — сказала Диана этой женщине, что была немногим моложе ее, та коротко кивнула в ответ и поспешно удалилась. Диана искоса глянула на полкового священника: — Знаете ли, нянечки все боятся меня.

— Неужели, вы ведь такая сердечная! — Воскликнул он. Она фыркнула со смеху, но тут же прикрыла рот: — Простите.

— Приятно видеть вас смеющейся, — ответил он.

— Я смеюсь.

— Редко.

— Еще один душеспасительный совет от пастыря душ человеческих?

— Совет мужчины, который надеется, что вы цените его как друга, в противном случае он вынужден будет увериться, что являет собою пренеприятнейшего человека с самого момента своего заезда в Хайбери Хаус, — проговорил отец Делвин.

— Нет, вы отнюдь не неприятный, — сказала она, взглядом инспектора обозревая вечеринку, — Хорошо видеть в доме хоть чуточку веселья. Это то, чего хотел Мюррей.

— Сегодня вечером вы доставили радость очень и очень многим людям, а также сделали на этом неплохие деньги, — кивнул отец Делвин.

Диане подобная точка зрения, как бы точнее выразиться, не то чтобы льстила… но была вполне приятной и приемлемой. Когда она и Мюррей переехали в Хайбери Хаус, уже чересчур длительное время тут управлял штат обслуги, и делалось это совершенно устаревшим, закостенелым способом. Мюррей с энтузиазмом принялся за его ремонт, но врачебная практика в Лондоне требовала непрестанного внимания, потому вся ответственность за ремонт свалилась на Диану. Хайбери стал Диане родным домом. Она кропотливо трудилась над тем, чтобы вернуть его в тот вид, когда здесь жили Мелькорты — чтобы он вновь стал местом, где собираются люди. Местом для вечеринок и флирта, для радости и дружбы. Даже теперь, когда танцплощадка была заполнена ранеными и женщинами, одетыми в военную форму, была надежда, что когда-нибудь этот дом снова сможет стать таким, каким был когда-то.

Диана слегка наклонила стакан по направлению к танцплощадке, как бы салютуя собравшимся там: — Все это стоит того, чтобы увидеть, как наша сестра-хозяйка горячо обсуждает с вон тем майором ВВС США деятельность женского Добровольного отряда медпомощи. А он в это время пытается оттеснить ее на танцпол и увлечь в танце хотя б на полчаса.

Отец Делвин чуть наклонил голову, чтобы тоже поизучать эту любопытную пару: — Они могли бы довольно-таки прекрасно смотреться вместе, а вам как кажется?

— Гммм, — она одобрительно хмыкнула, — Теперь, если нынче вечером Синтия выйдет из своего кабинета и станет танцевать, я больше никогда ни одного слова худого не скажу против нее.

Две медсестры, стоявшие поблизости, услыхав это, захохотали-загоготали.

— Лучше давайте будем надеяться, что это не придет ей на ум до конца сегодняшнего вечера, — ответил отец Делвин.

— Она все еще злится на то, что я отклонила ее предложение. Это я-то, которая никогда не была большой любительницей вечеринок и сборищ? Когда священник приподнял брови, выражая удивление, она продолжила: — О, если вас принуждают к этому, и довольно долго, вы научаетесь танцовать, болтать и смеяться. Таково быть дебютанткой. Но мне все это далось непросто,

— Одна из причин, отчего я влюбилась в Мюррея было то, что он являл собою все то, чем не являлась я. Если мне для счастья хватало наблюдать за людьми из своего уголка комнаты, то он был в самом центре, веселя всех своим остроумием. Мне же было гораздо интереснее оставаться в безопасности моей комнаты для занятий музыкой.

— Как вы с ним познакомились?

— Фактически это случилось во время одного танца. Некий его родственник, который знал мою матушку, попросил, чтоб он ангажировал меня на танец, а он оказался столь галантен, что согласился.

Мы потанцовали, а затем весь оставшийся вечер он беседовал со мной о музыке. Это позже я выяснила, что ему, бедолаге, медведь на ухо наступил и что он совершенно не способен вести никакую мелодию, но тогда он заметил, что говорить про музыку очень нравилось мне. Три месяца спустя мы были помолвлены, и я обнаружила, что уже не так сильно возражаю против танцев и званых ужинов. Теперь, когда со мною рядом бы он.

— Вы очень любили его, — сказал отец Делвин.

Она распрямила плечи, несмотря на то, что неизбывное горе тяжким грузом давило на них: — Любила, да. Он открыл мне совершенно другой мир.

Прежняя Диана жила-поживала себе под родительским кровом, а все благонамеренные решения за нее ради ее же блага принимала ее мать. Замужество стало вызволением из этой западни.

— Задумывались ли вы уже над тем, на что похож будет следующая часть вашей жизни? — спросил отец Делвин.

Она прижала к груди бокал с недопитым вином, неосознанно тихонько покачиваясь, будто убаюкивая, утешая себя, как одинокое дитя в колыбели, но вдруг, внезапным толчком, преисполнилась решимости: — Да, пожалуй, придется задуматься об этом, после войны, когда утихнут все бои.

Тут в их сторону направился высокий военный с угольно-черными волосами.

— Надеюсь, вы не станете возражать против того что я так поспешно прямолинеен, — обратился он к Диане, — Но, я так понимаю, вы хозяйка этого вечера?

Диана вскинула брови, но прежде чем она успела вымолвить хоть что-то, отец Делвин, шутливо сложив губы трубочкой, услужливо подсказал ему: — Она это, она.

Мужчина, приложив руку к груди, отвесил изящный короткий полупоклон:

— Командующий авиа-крылом Эдмунд Грэйсон, я хотел бы поблагодарить вас лично за сегодняшний вечер. У моих ребят имеется совсем немного возможностей слегка подвыпустить пар, как говорится, а эта затея дала им такую возможность, они долго с нетерпением этого ждали.

— Для Королевских ВВС мы готовы на все, что угодно, — сказала она, зная, что прозвучало это слегка двусмысленно, но ей было все равно.

Командующий крылом Грэйсон на миг умолк, а затем сказал: