В Риме льстят им, потому что знают их силу. Генералы орденов все слывут за необыкновенно достойных людей. Но эта шумная репутация пустое слово, повторяемое, чтобы потешить тех, кого хотят привлечь. Эти светила монастыря иногда действительно отличаются учёностью, но теология занимает в ней столько места, что его почти не остаётся для серьёзных познаний; впрочем, эта репутация редко распространяется за стенами монастыря, к тому же личный интерес каждого ордена заставляет превозносить своего главу, и потому невольно преувеличивается восхищение к нему.

Генералы орденов также избираются посредством баллотировки; при этом, как и при выборе пап, в монастыре бывают соборы, отличающиеся такими же интригами и происками. Там тоже каждая нация старается о большинстве голосов в пользу своего представителя. Однако те, кто об этом заботится, отлично знают, что избранный в генералы теряет национальность, становясь лишь слугою папы.

При выборе генерала во всех монастырях и религиозных общинах существует молчаливое согласие относительно его достоинств: в нём не ищут блестящих познаний и ума; его выбирают не ради его учёности, не ради его логичности и красноречия. В нём прежде всего ищут беспредельной преданности духу порядка и твёрдой воли всем жертвовать ради него. Знание дела и людей, опытности, ловкости и неотразимой хитрости — вот чего ищет каждый орден в своём генерале.

Что касается личностей, отличающихся другими достоинствами, их посвящают письменной полемике, теологическим прениям, профессорской кафедре и проповедничеству; этими путями они могут достигнуть высших должностей и посредством священной коллегии дойти даже до папского престола.

Генералам орденов поручают все важные сношения, касающиеся их общины; таким образом, они составляют обширную дипломатическую сеть, охватывающую все государства. Рим пользуется этими средствами для распространения своего влияния. Эта невидимая сила, скрытая под рясой и капюшоном, во многих государствах совратила подданных от послушания государя, подчинив их Риму.

Ввиду этих актов можно ли сомневаться, что это религиозное воинство, рассеянное повсюду, но покорное Риму, составляет его могущественную силу, употребляемую им не на служение Церкви, но для своих временных выгод.

С этой точки зрения взглянула Ноемия на монастыри и их генералов. Без сомнения, она хотела продолжать свои исследования внутри монастырей.

Там под видом смиренной, уединённой от мирской суеты жизни нашла бы она все мирские страсти; там лицом к лицу встретилась бы она с тщеславием аббатов, с их двором в миниатюре, с их роскошью, изнеженностью и со всеми сладострастными подробностями жизни этих лжеаскетов; она увидела бы, что вдали от мира они так же близки с его тщеславием, наслаждениями и беспорядками; она проникла бы в тайны их скрытого честолюбия, она пригляделась бы к их проискам, соперничеству и борьбе; она убедилась бы в их жестокости, в упорстве их убеждений и ненависти, в остервенении их преследований, в деспотизме начальников этих религиозных общин.

Тогда она поняла бы, сколько силы воли, стойкости и коварства нужно было иметь, чтобы, подобно Григорию XVI, променять монашеский клобук на папскую тиару. Молодая еврейка, без сомнения, встретится с этими картинами, когда взгляд её снова проникнет в тайны римской Церкви.

ГЛАВА ХХ

СВЕТСКИЙ РИМ

Светская власть пап, во все времена бывшая чудовищным противоречием истинному назначению первосвященства, своим усилением и возвышением унизила и ослабила духовное значение Рима до того, что привела к окончательному падению небесное наследие, завещанное Христом Петру и тем, которые объявляли себя преемниками этого апостола.

В течение трёх первых веков христианства Святой Пётр и его преемники на лоне веры и правды, заживо погребённые в мрачных захолустьях, являлись в свет лишь для того, чтобы предстать на жесточайшие муки. Первые христиане действительно покидали катакомбы, чтобы принять мученический венец.

В числе пятидесяти семи первых пастырей римской Церкви мы насчитываем не менее тридцати двух мучеников и десяти исповедников веры. Тогда не было ни пап, ни кардиналов, ни князей Церкви, ни прелатов, ни римского двора, ни папских дворцов.

Склепы, катакомбы и уединённые места скрывали от взоров палачей молитву и богослужение. Таким образом прошло более трёх столетий. Следующие века принесли торжество для Церкви. Христианство стало господствующей религией в империи, были воздвигнуты и освящены великолепные храмы, богослужение стало пышнее и торжественнее, фимиам, прежде отвергаемый христианами как осквернённый идолослужением, был теперь принят в церквах. В четвёртом столетии уже торжественно провозглашали — с миром изыде (Ite, messa est), слова, которые во времена гонений произносились для предупреждения предстоящих, чтобы они расходились без шума и с предосторожностями.

Рим, город, куда пришёл Святой Пётр сорок два года спустя после Рождества Христова и где он претерпел мучения и смерть по приказанию изверга Нерона — первого гонителя христиан, стал теперь центром христианского единства.

Целые народы обращались в новую веру, и всякий нёс свои сокровища в Рим на славу и процветание Церкви. Корыстолюбие овладело римским епископом; скоро забыл он евангельскую простоту первоначальной Церкви, доблесть, достоинства и нестяжание которой восхвалялись всем миром. Ослеплённый богатством, которое повергали народы к его стопам, он пожелал присоединить к этим сокровищам и власть, позабыв, что Небесный Учитель, возведённый дьяволом на высокую гору, с которой были видны все земные царства, отказался, однако, от их обладания.

Тогда выпросили у императора Константина декрет, по которому город Рим с его округом был уступлен папе Сильвестру, с тем чтобы он стал наследственной собственностью всех преемников апостольского престола.

Точное время этой уступки не известно, и кардинал Бароний в своих летописях, не колеблясь, признает её только предполагаемой. Как бы то ни было, но когда в 329 году, в папство Святого Сильвестра, Константин перенёс столицу империи из Рима в Византию, Рим не получил папы в официальные главы, хотя с этого времени, по-видимому, и начинается господство папского престола над всем христианством, выразившееся в созвании соборов и издании приказов, декретов и апостольских постановлений, которых главой и автором стал теперь папа. Таковы были, как говорят историки папства, самые основы духовной власти пап. Однако это положение не давало ещё римскому престолу первенства над другими престолами, и это преимущество оспаривалось у него константинопольскими патриархами. До V столетия Рим пользовался влиянием и властью в делах религии лишь благодаря добровольному повиновению, которое выражали к его решениям другие епископы и первосвященники.

Теперь папа, как мы видели, в порядке предстояния, составленном духовенством, ведёт в своей свите почётных патриархов Константинополя, Антиохии, Александрии, Иерусалима, Аквилеи, Венеции и Индии как живые трофеи своего духовного первенства.

Если бы честолюбие